Заключение ко второму тому Всеобщей истории архитектуры

В эпоху эллинизма центр архитектурно-строительной деятельности греков переместился на восток. Новые рабовладельческие монархии образовались на обширных территориях Передней Азии и Египта, завоеванных Александром Македонским. В то время как в метрополии строительная деятельность в старых городах постепенно замирала, на востоке греко-македонская колонизация способствовала значительному оживлению производительных сил, политической, торговой и культурной жизни, обусловивших весьма значительный по тому времени размах строительства. В эллинистических государствах общественная жизнь концентрировалась вокруг многочисленных, вновь основанных или быстро разраставшихся, старых городов восточного Средиземноморья. В этих городах в соответствии с их ростом развивалась и архитектура, отразившая социально-экономические особенности эллинистических государств, своеобразие новой греко-восточной культуры и те глубокие изменения, которые произошли во всех областях общественной жизни.

Если в пору расцвета рабовладельческой демократии каждый «свободнорожденный» грек чувствовал себя гражданином своего государства-полиса, в управлении которым он принимал то или иное участие, то теперь гражданин полиса уступил место подданному новой эллинистической монархии. Соответственно изменились и задачи зодчества. Храмы богов — покровителей гражданской общины, воплощавшие в своих образах идеологию полиса, утеряли свое исключительное значение; храмовая архитектура в значительной мере уступила место зданиям, возводившимся эллинистическими властителями. Сосредоточение богатств и массы рабов в распоряжении этих властителей сделало возможным осуществление громадных строительных замыслов: застраивались центральные площади городов, воздвигались пышные общественные постройки, строились торговые и военные гавани.

Подавляющее большинство общественных и культовых зданий представляло собой развитие уже известных ранее типов, сложившихся в классическую эпоху. Но естественность и строгая простота, свойственная многим из этих сооружений, уступила место более сложным и богатым архитектурным построениям. Портики и нимфеи, булевтерии и пританеи, гимнасии и палестры (не говоря уже о святилищах, театрах, гаванях и других крупных сооружениях) обычно возникали теперь как более или менее значительный элемент архитектурных ансамблей, представлявших собой, в свою очередь, часть обширных градостроительных замыслов.

В отличие от «регулярных» городов классической эпохи эллинистические города получали развитые и ярко выраженные центральные ансамбли. Эти ансамбли, так же как и входящие в них отдельные общественные сооружения, отличались подчеркнутой пышностью и парадной монументальностью.

Соперничая между собой в могуществе и богатстве, эллинистические властители стремились упрочить свое влияние, украшая строившиеся города разнообразными общественными зданиями и целыми комплексами, среди которых особую роль играла архитектурно оформленная общественная и торговая площадь — агора. Ионическая агора, обрамленная по трем сторонам одним непрерывным зданием в виде «покоя» («П»), получила широкое распространение в греческих центрах Передней Азии. Симметричная композиция ионической агоры не получила еще развития в глубину, а сама агора обычно оставалась незамкнутой или позднее замыкалась отдельной стоей (Приена, Магнесия, Милет).

Изменился и характер жилищной архитектуры. Наплыв богатств привел к дальнейшему расслоению населения и определил развитие жилищной архитектуры в двух противоположных направлениях: в городах множились скученные жилища бедняков и, одновременно, — роскошные дома богачей, стремившихся подражать жизни эллинистических властителей и их приближенных. В богатых жилых домах и в общественных сооружениях большое значение приобрел перистиль. В эту пору сложился развитый тип эллинистического париетального дома с его богатым и изысканным интерьером.

Появились первые примеры симметричного решения перистилей в общественных зданиях и попытки построения композиций, развивающихся по глубинной оси. Вместе с тем, ко II веку до н. э., по-видимому, относится и наиболее ранний в восточном эллинизме случай применения осевой композиции на взаимно-связанных террасах (рис. 375, 376).

Классические ордерные системы по прежнему оставались основой художественно-выразительных средств зодчества, но применялись теперь соответственно новым художественным задачам с большей свободой и изобретательностью. В частности, ордер начал широко применяться в архитектурной обработке фасадных стен (особенно, многоэтажных зданий), образуя полуколонны и родственные им формы.

Эллинистический ордер отличается большей легкостью и меньшей монументальностью, чем ордер классической архитектуры. Композиционное применение ордера, его формы и пропорции в большей мере, чем раньше, отходят от установившихся классических норм. Частым явлением становится применение в одном сооружении различных ордерных систем, которые окончательно потеряли связь с породившими их местными (дорическими и ионическими) архитектурными традициями, давно уже прекратившими свое обособленное существование и растворившимися в общем потоке развития; дорический и ионический ордера, как и коринфский, стали в эллинистической архитектуре лишь отдельными элементами ее усложнившейся системы художественно-выразительных средств.

Однако это совмещение не означало формирования нового единого стиля греческой архитектуры: к этому не было предпосылок в самой культуре эллинистических монархий, представлявших собой конгломерат различных племен и не создавших общенационального культурного единства.

Особенности эллинистической архитектуры ярко выступили в новой трактовке храма. Усилилась фронтальность в композиции храма, впрочем известная уже в ионических храмах; план храма стал менее вытянутым, по-новому формировалось его внутреннее пространство.

Большую и существенно новую роль играла в эллинистической архитектуре скульптура. Она широко применялась для оживления плоскости цоколя и даже самой стены. Столь же характерно украшение площадей огромными отдельными статуями и скульптурными группами. Размах эллинистической архитектуры, характерная для нее виртуозность в разработке и видоизменении классических архитектурных форм, ее импозантность, богатство и внешний блеск сочетались с явным измельчанием ее идейно-художественного содержания.

В начале настоящей части приведена общая оценка эллинизма К. Марксом, который противопоставляет высочайший внутренний расцвет Греции в V веке до н. э. ее внешнему расцвету в эпоху Александра Македонского (К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. I, стр. 180). Эта характеристика подтверждается и характером развития зодчества.

Несмотря на невиданный до той поры размах строительства и достижения строительной техники, несмотря на богатство эллинистических городов с их великолепными гаванями, театрами и стадионами, с пышными ансамблями торговых, культовых и общественных центров, эллинистическая архитектура в значительной мере утратила некоторые важнейшие качества, отличавшие греческое зодчество классической эпохи.

Глубина и значительность идейно-художественного содержания произведений классической архитектуры сменились в эллинистических сооружениях внешним блеском и изысканностью формы, иногда переходившей в манерность.

Демократические элементы идеологии полиса, ярко выраженные в его общественных сооружениях, уступили место подчеркнутой «представительности» сооружений, воздвигавшихся эллинистическим властителем. Глубокая связь классического греческого зодчества с исконными традициями народного строительного искусства теряла свое значение в космополитической архитектуре эллинизма, которая пользовалась и в Египте, и в Малой Азии, и в Сирии местными архитектурными мотивами, но по большей части чисто формально добавляя их к элементам греческой архитектуры. Виртуозно комбинируя отдельные элементы греческих ордеров в новых сочетаниях, зодчие эллинистической эпохи нередко приходили к чисто внешнему использованию классических традиций и к холодному эклектизму.

Эллинистический мир оставил большой след в общей истории человеческой культуры. Носами эллинистические государства, опиравшиеся на эксплоатацию разноплеменного населения, не смогли долго существовать. «Великие государства Кира или Александра не могли быть названы нациями, хотя и образовались они исторически, образовались из разных племен и рас. Это были не нации, а случайно и мало связанные конгломераты групп, распадавшиеся и объединявшиеся в зависимости от успехов или поражений того или иного завоевателя» (И. Сталин, Сочинения, том II, стр. 293).

Таким последним мировым завоевателем в истории античного общества явился Рим, подчинивший своему владычеству в течение II—I веков до н. э. почти все восточно-эллинистические государства.

Разнообразные достижения эллинистической культуры, в том числе и зодчества, были унаследованы Римом. Планировка ансамблей форумов, театральные здания, библиотеки, термы, базилики, перистили жилых домов, маяки, разнообразные приемы декорировки зданий, начиная с расписной штукатурки и мозаики полов и кончая лепниной и скульптурой, организация городского благоустройства — все эти создания римской архитектурной культуры во многом представляют собой переработку эллинистического наследства. Рим — наследник эллинизма, широко использовал эти достижения в своей обширной строительной.практике, завершающей историю архитектуры античного рабовладельческого общества.

Подводя самые общие итоги греческой архитектуре архаической, классической и эллинистической эпох, мы возвращаем нашего читателя к общему «Введению» ко второму тому.

Греческая архитектура отразила все характерные черты античного рабовладельческого общества, обнаружив очень существенные отличия по сравнению с архитектурой восточных рабовладельческих деспотий.

Римская архитектура эпохи расцвета античного рабовладения в значительной степени развивалась теми же путями, что и античное греческое зодчество, и это не потому, что Рим не обладал способностью к самостоятельному творчеству, а в силу более глубоких причин, — в силу того, что Рим также как и Греция, принадлежал к типу государств античного рабовладения.