Мой брат пал от руки врагов народа

     В зале суда 2 марта 1938 г. я увидела их всех... Вот они, убийцы!
     Это они убили товарищей Кирова, Куйбышева, Менжинского, Горького и его сына. Оказывается, они еще в самом начале Октябрьской революции, в 1918 г., готовили покушение на товарищей Ленина, Сталина и Свердлова. Это они послали эсерку Каплан убить Ленина; это они дали ей в руки револьвер с отравленными пулями.
     На скамье подсудимых сидели кровавые псы фашизма, шпионы, диверсанты, провокаторы, убийцы, предатели родины.
     Вот Левин. Он монотонно и спокойно, словно читая лекцию, рассказывает суду, как он умертвил Менжинского, Куйбышева, Горького и его сына. Он рассказывает, как его задаривал и подкупал Ягода, снабжая цветами, французским вином, дачей, разрешая беспошлинный провоз вещей из-за границы. Ягода подговорил его отравить сначала сына Горького, потом самого Горького и Менжинского, а затем Куйбышева...
     Он стал неправильно лечить тех, кого ему было поручено убить. Он давал такие лекарства, которые разрушали здоровье. Он привлёк себе на помощь и других убийц: профессора Плетнева, доктора Казакова, секретаря Куйбышева — бандитами убийцу Максимова.
     Максимов говорил на суде, что он получил распоряжение от лидеров антисоветского «право-троцкистского блока», а также лично от Ягоды и Енукидзе, следить за здоровьем Куйбышева; он знал, что Левин и Плетнев уже делают все, чтобы разрушить здоровье Куйбышева. А ему, Максимову, оставалось, если Куйбышеву станет плохо, замедлить врачебную помощь, а если и звать на помощь, то только Левина или Плетнева.
     Максимов так и делал. И вот 25 января 1935 г. Максимов, видя смертельно-бледного Куйбышева, отпустил его одного домой, вместо того чтобы уложить здесь же в кабинете и позвать скорую медицинскую помощь. Он знал, что приближается приступ грудной жабы, и он не торопился с вызовом врачей.
     Валериан был очень тепло одет. На нем была меховая тужурка, теплые сапоги и галоши. Для сердца была большая нагрузка пройти по всему кремлевскому двору, подняться на третий этаж.
     А Максимов послал порученца искать Левина, несмотря на то, что в первом этаже дома, где жил Валериан Владимирович, в том же подъезде находилась амбулатория, где всегда дежурили врач и сестра.
     Валериан, обливаясь потом и еле держась на ногах, поднялся на третий этаж, в свою квартиру, и в валенках и меховой куртке прошел прямо к себе в кабинет.
     — Никогда Валериан Владимирович даже в коридор не входил в галошах, а тут вдруг в кабинет... — рассказывала работница.
     Валериан сам взял из соседней комнаты с кровати подушку и плед, снял через голову суконную гимнастерку и, не повесив ее, как обычно, бросил на стул, снял валенки и лег в брюках на кушетку, закрывшись пледом.
     Работнице он сказал, что хочет отдохнуть, ничего ему не надо, что у него что-то нехорошо с сердцем и что порученец поехал за доктором. Просил, ее зайти к нему через десять минут...
     Работница позвонила Максимову, что Валериану Владимировичу очень плохо. Максимов сейчас же позвонил Енукидзе и сказал ему, что, видимо, близок конец, что Куйбышеву очень плохо. Енукидзе успокоил его, чтобы, он не волновался, не звал врачей, что все идет очень хорошо...
     Через десять минут работница вошла в кабинет к Валериану Владимировичу и нашла его уже мертвым.
     Прибежал Максимов. Несколько позднее приехал Левин. Заехал Ягода узнать, кто присутствовал при смерти Валериана Владимировича, и, узнав, что Куйбышев был один, не вошел даже к нему в комнату, а сказал Максимову, чтобы тот не волновался, держался молодцом...
     Все это я слышала на суде. Все это говорили подлые изверги-убийцы Левин, Плетнев и Максимов. Это подтверждал своим замогильным голосом обер-бандит и убийца Ягода. Все это подтверждали лидеры антисоветского «правотроцкистского блока» фашистские бандиты Бухарин и Рыков.
     Так был умерщвлен Валериан Владимирович Куйбышев, заместитель Председателя Совета народных комиссаров СССР, член Политбюро ЦК ВКП(б), Председатель Комиссии советского контроля.
     И вот на суде я вижу его убийц...
     Я слышала их последние слова...
     Я смотрела на переполненный зал суда: здесь представители от колхозов, от фабрик и заводов, от Красной Армии, от учащихся, врачей. Здесь представители от всей страны!
     Я видела, с какой злобой и ненавистью все слушали последние лживые слова подсудимых. Гнев и злоба горели в глазах всех присутствующих на суде.
     Вот суд выносит приговор: высшая мера наказания — расстрел!
     Вздох облегчения пронесся по залу.
*
     25 января 1935 г, на тревожный звонок по телефону я прибежала в Кремль, на квартиру брата. Первый, кого я встретила в коридоре, был Рыков. Он — вожак и подстрекатель подлых убийц — пришел посмотреть на свою жертву. По его директивам совершилось это убийство, И все-таки он пришел и даже печально опустил голову, желая показать, что он грустит. Подлый лгун! Презренный убийца!
     Войдя в кабинет, я увидела Валериана, лежащего на кушетке без дыхания. Он был бледный, спокойный и не открыл своих ласковых глаз, не улыбнулся приветливо.
     Около него сидела его жена, Ольга Андреевна. Она не плакала, а только удивленно смотрела на плотно закрытые глаза Валериана и гладила его большой лоб, совсем уже холодный.
     Жизнь прекратилась...
     Оживленного, веселого, озабоченного, шаловливого, ласкового, заботливого, любимого, дорогого Валериана мы больше никогда, никогда не увидим.