Как в гражданскую мобилизовывали в Красную Армию
Юлия Санникова
Слушать статью на Ютубе:
В среду 21 сентября 2022 года президент РФ Путин объявил о начале частичной мобилизации. О том, что мобилизация российских граждан для специальной военной операции в Украине будет частичной сказано было на словах, а на деле, в тексте самого закона, этот с позволения сказать термин не упоминается, хотя и отмечен в заголовке. Таким образом, мобилизацию военнообязанных резервистов в количестве 300 тысяч человек (или по данным «Новой газеты» в количестве 1 миллиона человек) вполне можно считать полной, а не частичной.
В истории России и СССР было несколько мобилизаций. Тотальная мобилизация была объявлена, когда Николай II решил вступить в Первую Мировую. Сталин проводил мобилизацию солдат и трудовых ресурсов во Вторую Мировую. Ленин и Троцкий несколько раз объявляли мобилизацию в Красную Армию во время гражданской войны.
Методы набора, обращение с призывниками, негативные эффекты от мобилизации во всех случаях, когда она была объявлена официально, очень сильно схожи. Думается, что и мобилизация 2022 года не будет отличаться от мобилизаций 1914, 1918, 1919, 1941 годов, ей будут присущи все те же самые пороки и изъяны.
Посмотрим же, как набирали народ в Красную Армию в гражданскую, когда страна была разорвана на два, а вернее на три лагеря: белых, красных и зеленых. О последних, о том, откуда они появились и куда сгинули, будет сказано подробнее. Спойлер: их породила красная мобилизация и массовое дезертирство призывников-крестьян.
На призывном пункте в Красную Армию. Фото: 1918 г.
После двух революций 1917 года бывшую Российскую империю охватил хаос гражданской братоубийственной войны. В советское время и после СССР война 1917 – 1920 годов рассматривалась в русскоязычной историографии достаточно однобоко и поверхностно. Перечислялись основные силы, которые вели борьбу за власть, и главные сражения, но мало говорилось о социально-экономической подоплеке воюющих. Кто и почему шел в Красную Армию? По какой причине вступали в армию Врангеля или Колчака? Куда девались те, кто не хотел воевать, как выходили из положения?
Советские историки чудовищно преувеличивали объем поддержки, которую оказало большевикам население страны. Пропитанные догматизмом статьи и монографии о гражданской войне рассказывали, как рабочие и крестьяне единым фронтом выступили за Ленина и революцию, и как политика военного коммунизма обеспечила армии надежный тыл. Авторы этого идеологизированного мусора, по-другому это научное творчество назвать не получается, совершенно упускали из виду, а может намеренно замалчивали, что у крестьян были свои интересы и свои способы защиты этих интересов, часто расходившиеся с политикой Советов. Не пишут эти авторы и о том, как уклонялись мужики от службы в Красной Армии, как дезертировали, бежали, а то и бунтовали против новой власти.
Ленин, став главным, сохранил от прежних, дореволюционных порядков: мобилизацию в армию, трудовые повинности и обязательную сдачу зерна в общий фонд, так называемую «хлебную монополию». Крестьяне поставляли для нужд армии не только продукты питания, но и подводы, упряжь и коней. И сами, конечно, должны были служить и защищать новую, еще неизвестную для них власть, пришедшую на смену царизму.
Декрет Совнаркома от 8 апреля 1918 года «О волостных, уездных, губернских и окружных комиссариатах по военным делам» прояснил российскому населению намерения Советской власти и показал, что она является достойной преемницей власти прежней. Забирать на войну большевики собирались точно так же, как делало до этого царское правительство, попутно агитируя несознательное население за революцию. В пункте I отмечалось, что волостные комиссариаты по военным делам, в том числе: «Организуют в деревнях вербовочные пункты для записи добровольцев, ведут агитацию в деревнях, как устно, так и печатно». Впрочем, в уездных комиссариатах тоже были агитационно-вербовочные отделы, а на губернские была возложена: «вербовочно - агитационная деятельность среди населения и удовлетворение культурно - просветительных потребностей войск». Агитация, другими словами, пропаганда пронизывала всю вертикаль военной власти новой республики с головы до пят.
Деревенский агитпункт. Фото: 1918 г.
Изначально Красная Армия строилась на добровольцах. Иначе и быть не могло. В нее шли те, кто верил в большевистскую доктрину, или те, кто проникся ленинской агитацией. Однако, из добровольцев регулярную боеспособную армию не построишь, а тут еще гражданская война принимала угрожающие размеры. Вождям пролетариата требовались люди, способные стоять в строю и держать штык. 10 июля 1918 года V съезд Советов принял постановление о мобилизации. Звучало оно так: «Об организации Красной армии на основе всеобщей воинской повинности мужского населения в возрасте от 18 до 40 лет». За короткий срок, благодаря призыву, сформировалась массовая регулярная армия, которую, впрочем, еще нужно было обучить военному ремеслу, отучить от пьянства и мародерства в окрестных селах и предотвратить дезертирство, ставшее, по меткому выражению М. В. Васильева «массово-стихийной проблемой» (Васильев М. В. «Пока послужим... а потом убежим» // Родина №2, 2011).
Мобилизация в Красную армию в 1918 году проходила в неблагоприятных условиях. В европейской части мешала близость фронта и оккупация значительной части отдельных губерний германскими войсками. В Сибири и на Дальнем Востоке Советы воевали с Колчаком, на Кубани с Врангелем. А еще были Деникин, Корнилов, Алексеев, Юденич. Большевики, едва придя к власти, сразу же затеяли передел земли, что вызвало недовольство у мужиков: обещали землю, но не только ничего не дали, но и что было отняли. С 1919 года в деревню приехали продотряды, забиравшие хлеб для государственной хлебной монополии. Как реагировали крестьяне, когда красные комиссары выгребали у них из амбаров и тайников зерно, можно себе представить. В деревнях росло недовольство, иногда комиссаров убивали, но тогда из центра присылали новых, которые для острастки расстреливали мужиков (баб и детей), чтобы в следующий раз не повадно было, и все равно забирали драгоценный хлеб. Деревня волновалась, то тут, то там вспыхивали бунты, которые, впрочем, власть довольно быстро подавляла. В стране царила разруха, товары первой необходимости были в дефиците. И вот в таких условиях большевики стали проводить всеобщую мобилизацию. Среди населения, уставшего от четырех лет Первой Мировой.
Сначала попытались мобилизировать народ на добровольной основе, но быстро потерпели поражение. Призыв весны 1919 года совпал с посевной, крестьяне думали о том, как будут пахать и что сеять, чтобы отдать урожай государству, но часть все же сохранить для себя, когда из центра пришел приказ явиться на призывные пункты и идти защищать страну от... контрреволюционеров. Да, именно они были названы в качестве врага, угрожающего благополучию российского народа. Естественно, крестьяне возмутились. Отчеты агитационно-вербовочных отделов запестрели фразами: крестьяне «выражают недоумение и враждебность», «относятся не сочувственно», «сказали, хоть нас расстреливайте, но мы не пойдем», «заберите сначала коммунистов» и т.п.
Красногвардейцы у вагона поезда. Фото: начало 1920-х гг.
Тогда правительство прибегло к принуждению. Мужиков силой волокли в вербовочные пункты, держали там на время сборов под конвоем и отправляли воевать. Условия содержания мобилизованных были ненамного лучше тех, в которых содержались российские срочники и контрактники перед отправкой в Украину в 2022 году. Спали на земляном полу, питались скудно, умирали от заразных болезней и дизентерии. Военкомам не было дело ни до людей, ни до скотины, сообщается о случаях падежа лошадей, поставленных крестьянами для нужд армии. Их забывали кормить и они дохли от голода. Людям было проще, им можно было побираться или разбойничать. Мобилизованные совершали вылазки в близлежащие села и занимались грабежом.
В волости и уезды высылались разнарядки: призвать столько-то человек. Волостные комитеты, которые формировались из жителей тех же деревень, куда направлялся план, саботировали как могли. Одни отказывались назначать кандидатов, заявляя, что не обладают достаточной квалификацией. Другие вписывали совершенно непригодных к службе: больных, инвалидов и несовершеннолетних, рассчитывая, что на этапе их развернут назад. Третьи форменным образом бездействовали, тянули время и писали в губернские военкомы отписки. Благодаря пассивности на местах переход от добровольческой мобилизации к принудительной потерпел неудачу.
Призывники в свою очередь старались уклониться от призыва, бежали в дальние поселения, прятались дома, не являлись в пункты вербовки, или являлись, но после подписания необходимых документов, исчезали. Искать их, особенно приезжим силовикам, против которых были все деревенские, было делом сложным и опасным, могли и побить. Поэтому вместо уклонистов хватали подвернувшихся под руку. Это снова вызывало ропот, и так по кругу. Без серьезного террора, как выяснилось, мобилизацию большевикам не вытянуть.
У тех, кто не сумел уклониться, оставался выход – дезертировать. Поголовное дезертирство началось во второй половине 1918 года. Зимой был некоторый спад, а вот летом 1919, благодаря успехам Белой Армии, наступавшей почти по всем фронтам, возобновилось с новой силой. Бежали не только в родные края, но и к белым.
Агиттелега на первомайской демонстрации в Москве. Фото: 1 мая 1919 г.
Чтобы понять статистику дезертирства как социального явления, стоит взглянуть на цифры. Среди всех беглецов 75% уклонились от призыва, 18-20% бежали с вербовочных пунктов и эшелонов, перевозивших призывников на фронт, и 5-7% дезертировали уже с фронтов (Осипова Т. В. Российское крестьянство в революции и Гражданской войне. М.: Стрелец, 2001).
Уклоняться было самым простым делом. Можно было совсем не приходить в военкомат, можно было прийти, записаться, а потом сказаться больным и отпроситься домой. Таким "хворым", впрочем, как и настоящим больным, давали три дня на побывку, после которых те не возвращались. Родственники, если их спрашивали, говорили, что человек болен, практически при смерти, их оставляли в покое, а там, глядишь, и призывная кампания подходила к концу.
Случалось, протестовали активно: митинговали, проваливали работу призывной комиссии, которая ехала в деревню и буквально выдергивала граждан из постели. Военкомы возвращались несолоно хлебавши, без новобранцев, еще и побитыми.
Дезертиры и уклоняющиеся бежали в леса, где создавали банды зеленых братьев. Подчас такие банды были лучше организованы чем красные и белые, они вербовали крестьян и захватывали под свой контроль новые земли и стратегические объекты, вокзалы, амбары с зерном и склады оружия и даже проводили собственную мобилизацию крестьян! Зеленые братья угрожали волостным военкомам, те рвали составленные призывные списки и не доводили до населения поступающие распоряжение правительства. Ленин, размышляя в тиши кремлевских кабинетов о мобилизации в деревне, с удивлением писал: «крестьяне делали все, чтобы спастись от набора, спрятаться в лесу и попасть в зеленые банды, а там хоть трава не расти» (Ленин В. И. О современном положении и ближайших задачах Советской власти).
Ленин разговаривает с писателем Гербертом Уэллсом в своем кабине в Кремле. Фото: 1920 г.
Мобилизация в Красную Армию сделала так, что фронт гражданской войны прошел по каждому селу, по каждой деревне. На войну с контрреволюцией забирали все мужское население в возрасте от 18 до 40 лет, планов и разнарядок не было, хватали первых попавшихся или шли по спискам, составленным комбедами и ячейками на местах. Годность проверяли на глаз: руки – ноги есть – к службе сгодится.
В 1919 году было несколько волн мобилизаций. Призывали последовательно родившихся в 1891 - 1892 годах, затем 1899 года рождения. Из-за наступления Колчака на Волге в 9 неземледельческих губерниях 11 апреля 1919 года была объявлен новый призыв возрастов 1886 - 1890 года рождения. Хорошо иллюстрируют призыв и бегство от него цифры в отдельно взятой Тульской губернии. В апреле 1919 года там забирали граждан 1889, 1890, 1893 и 1900 годов рождения, служивших в бывшей царской армии всех возрастов и бывших пленных. Призыву подлежало по спискам 26 234 человек. На момент завершения этой волны мобилизации, к 15 июня было призвано 2217 человек, то есть чуть больше 8% (Щербакова Н. А. «Волостная» мобилизация весны 1919 г. В Калужской и Тульской губерниях // Via in tempore. История. Политология. 2008. №5 (45))! Остальные 92%, как в том анекдоте, просто не пришли или сбежали.
Дезертирство нарастало, и у новой власти не было возможности с ним бороться. Не было ни опыта, ни правовых рычагов. Дезертиров ловили и отправляли снова на фронт, откуда они снова бежали, прихватывая с собою сослуживцев, уставших проливать кровь в войне с такими же мужиками, что и они сами. Но власть бездействовала до поры до времени, а именно до 3 июня 1919 г., когда Совет Обороны принял резолюцию о мерах по искоренению дезертирства. Теперь уклонение от службы стало преступлением, а уклонисты соответственно преступниками, с которых спрашивали по всей строгости законов военного времени.
Репрессивный маховик закрутился. Согласно новому постановлению, всем уклонистам и дезертирам предлагалось добровольно явиться в ближайший военный комиссариат и таким образом получить амнистию. Отказавшиеся явиться объявлялись предателями и врагами трудового народа (врагов народа придумал не Сталин, а все-таки Ленин) и должны были понести суровое наказание, вплоть до высшей меры. Конфискация имущества, лишение земельного надела, денежные штрафы, принудительные работы предлагались на выбор в качестве наказания, которое выполняло и роль устрашения. Применялись они не только к дезертирам, но и к укрывателям, и пособникам, то есть к семьям правонарушителей, прятались-то в основном по домам или в соседних деревнях у родственников.
Устраивались облавы. Дезертиров ловили в театрах, на рынках, на вокзалах. Постановление Ревкома позволяло брать семьи в заложники и шантажом заставлять уклонистов возвращаться. До тех пор, пока семья оставалась в опасности, можно было гарантировать лояльность бойца. Ведь хорошо известно, что страх за близких во много раз сильнее страха за себя. Человек согласен почти на все, чтобы спасти родных, и новая власть беззастенчиво давила таким образом на мужиков.
Репрессивные меры принесли плоды. Летом 1919 года крестьяне массово возвращались на призывные пункты, в том числе и бывшие дезертиры. Этому способствовали и победы красных, которые с августа 1919 года наступали на западном фронте, и разочарование крестьян в Белом движении не имевшего четких целей и руководимым царскими генералами, прежними притеснителями. Вероятно, возвращения к прежнему крестьяне не хотели, поэтому большевики на фоне белых казались привлекательнее. А может хорошо сработала агитационная компания. На наш взгляд, вопрос о том, почему крестьянство выбрало в конечном итоге красных, а не белых требует отдельного рассмотрения и осмысления.
Красные военачальники: Климент Ворошилов (слева) и Семен Буденный. Фото: 1919 г.
Карательные и агитационные меры в связке помогли усмирить волну дезертиров 1919 года. К началу 1920 года она пошла на спад, фронт удалялся, а активные боевые действия на Северо-Западе России были прекращены. Однако, совсем искоренить дезертирство Советам не удалось. В Красной Армии оно держалось на одной отметке, в пределах 10% от общей численности, и в целом устраивало вождей пролетариата. Численность солдат была достаточной, и благодаря ей, а также и другим важным факторам победа в гражданской войне осталась за большевиками.
