Ю. Н. Барятинский - забытый русский воевода XVII века
Арсений Богатырев
кандидат исторических наук (Россия, г. Тольятти),
E-mail: sob1676@yandex.ru
Военная история России содержит множество славных страниц и насчитывает целую когорту блестящих полководцев и военачальников, образующих то, что принято звать слава русской армии. Однако, к сожалению, до сих пор в отечественной военной истории немало лакун и “белых пятен”, которые заполняются, увы, пока что медленно. Причины тому разные – от влияния в свое время “политического момента”, до странного пренебрежения и забвения отдельных событий, персонажей и тем. Порой подводит и состояние источниковедческой базы – сведения далекого прошлого скудны, обрывочны, туманны…
Одним из таких “белых пятен” в военной истории России является XVII век. В учебниках истории в начале этого века можно обнаружить славное имя Дмитрия Пожарского, а уже в самом конце – не менее славное имя Петра I. Середина семнадцатого столетия обычно “занята” в учебниках Богданом Хмельницким, который, в наше нынешнее удивительное время вроде уже и “иностранец” (Украина – другое государство), но вроде еще и “свой”. Возникает странное ощущение, что со времени Пожарского (1612 год) и до Петра I (1695 год) полки России ходили в бой сами по себе. Или не было в то время войн?
Конечно же, войны были! На протяжении XVII века Россия не раз вела войны – с польско-литовским государством (Речь Посполитая), Швецией, Крымским ханством, могущественной Османской империей. Были внутри государства и настоящие гражданские войны – Смута, восстание Степана Разина. И, конечно, русские полки в бой водили генералы того времени – воеводы. Победы, ими одержанные, порой могли поспорить по блеску и значению со многими славными битвами времен Киевской Руси, подъема Москвы, или екатерининских времен. Имена ряда русских воевод были известны в Европе не меньше, чем имена европейских военачальников. Славные полководцы и военачальники были в русской армии всегда, век XVII отнюдь не исключение!
К счастью, в последние годы в истории, свободной от любых, так сказать, “политических моментов”, наблюдается подъем интереса к личностям русских воевод XV-XVII веков, и незаслуженно забытые в свое время русские военачальники, пусть и медленно, но возвращают себе свою заслуженную славу. Появляются все новые и новые работы на эту тему. Имена Даниила Щени, Андрея Хворостинина, Михаила Воротынского, Михаила Скопина-Шуйского и других воевод XV-XVII веков, становятся все более широко известными, возвращая себе заслуженную славу. Внесем же и мы свою крошечную и очень скромную лепту в это движение. В данной статье мы кратко поведаем о славном русском воеводе XVII века – Юрии Никитиче Барятинском.
Жизнь этого человека состояла из череды стремительных походов, сражений, лихих кавалерийских атак, и почти беспрерывной череды славных побед и смелых решений. Она могла бы послужить основой увлекательного приключенческого романа или сюжета захватывающей компьютерной игры… Однако, вместо этого, Юрий Никитич Барятинский в советское время негласно стал “неудобной” фигурой для изучения.
Причина такого забвения была проста – Барятинский безнадежно “испортил” себе репутацию в глазах советской историографии тем, что был никем иным, как главным победителем “самого” Степана Разина, в советской истории фигуры почти “священной”. А на фоне такого “преступления” для советской истории ничего не значили все блестящие победы Барятинского над поляками, литвинами, мятежными казаками и татарами.
Ныне Барятинский, этот славный русский военачальник XVII века, остается фигурой, без преувеличения, практически забытой, и весьма недооцененной. До сих пор о Юрии Никитиче Барятинском нет отдельной монографии, хотя он этого вполне заслуживает как военачальник. Попробуем же хоть немного, но исправить эту несправедливость, а для этого познакомимся с нашим героем поближе…
Юрий Никитич Барятинский происходил из рода удельных князей Барятинских. Барятинские в России XVII века считались княжеским родом средней родовитости, сам Юрий Никитич Барятинский относился к его старшей ветви, но в этой ветви был самым младшим представителем. К роду Барятинского до и после нашего героя принадлежит немало воевод и генералов, включая победителя Шамиля – фельдмаршала Александра Ивановича Барятинского (1815-1879). Фамилия Барятинских в XVII веке часто писалась как “Борятинские”, но мы будем придерживаться ее более позднего написания – “Барятинские”.
Год рождения нашего героя можно определить только весьма приблизительно, в интервале с 1610 по 1620 года. Портрета его не сохранилось – в XVII веке рисование “парсун” было еще нечастым явлением. Впервые Барятинский упоминается в 1635 году как стольник, а 1642 году он поступил сотником на военную царскую службу. В следующие 12 лет наш герой честно прошел немало должностей воевод в разных полках и городах бескрайнего Московского царства. Словом, это был классический “служака”, тянувший тяжелую военную лямку. Младшее положение в его ветви рода и средняя родовитость не ставила перед ним особенно блестящих перспектив. Значит, проявить себя можно было только на войне. Ждать ее слишком долго Барятинскому не пришлось.
В 1654 году Россия начинает новую войну с Польшей, чтобы отстоять только что принятое на Переяславской Раде решение о воссоединении Украины с Россией. В Белоруссию, Литву и на Украину, которые те времена входили в состав Речи Посполитой, вступили русские войска. В составе одной из русских армий, осаждавших Смоленск (с 1611 года занятый поляками), был и князь Юрий Никитич Барятинский.
Начало его подвигов было положено 12 августа 1654 года под белорусским городом Шклов, что недалеко от Могилева. Там, командуя ертаулом (конным авангардом) русского войска князя Якова Черкасского, Барятинский, имея лишь 2 тысячи кавалерии, дерзким нападением на обоз и тылы войска польско-литовского гетмана Януша Радзивилла, имевшего от 8 до 15 тысяч солдат, привел в совершенное замешательство армию врага. После подхода к месту сражения основных русских сил, Радзивилл был вынужден поспешно и в беспорядке отступить, бросив весь обоз, и отказаться от идеи деблокады Смоленска, который вскоре сдался русским войскам.
В 1655 году Барятинский находится в ставке главной русской армии, прошедшей Белоруссию и взявшей Вильно (ныне Вильнюс). В октябре 1655 года он был причислен “вторым воеводой” (т.е. заместителем командира) к Новгородскому полку князя Семена Урусова, стоявшему в Ковно (ныне Каунас). Новгородский полк был, по сути, отдельным корпусом примерно в 7-10 тысяч человек и должен был по личному указанию царя Алексея Михайловича совершить поход в Подляшье (Западная Белоруссия) с целью приведения к присяге царю тамошних дворян (“крестоприведения”). Также ставилась задача разведки действий весьма недружественных русским шведов (которые тоже вели войну в Польше, но двигались с запада).
Совершив длинный переход к Бресту, и разбив по пути несколько вражеских отрядов, Новгородский полк у Бреста должен был принять капитуляцию и присягу царю от войска литовского гетмана Яна Сапеги (договоренность об этом была достигнута с Сапегой ранее). Но войско Сапеги (около 8 тысяч человек) 13 ноября 1655 года вопреки договоренности, напало на передовые части Новогодского полка (около 3 тысяч человек), где находились Урусов и Барятинский. Лишь смелая конная контратака последнего не превратила это нападение литвинов в катастрофу для русского отряда.
Отступая от Бреста, русские войска после непрерывных атак литвинов, были заблокированы 15 ноября в лагере под селом Верховичи. Сапега, которого подстрекали шведские офицеры (именно они надоумили его напасть на русских у Бреста), предложил русским сдаться. Однако те ответили отказом.
Утром 17 ноября Сапега двинул войска на штурм русского лагеря. Гибель небольших русских сил казалась неизбежной. Однако тут сами русские неожиданно перешли в, казалось бы, самоубийственную лобовую атаку! Конный отряд Барятинского дерзко атаковал ставку самого Сапеги, изрубил до последнего человека его элитных личных гусар и заставил литовского гетмана пешком спасаться бегством через болото (“…отвалялся пешь болотом стало к ночи…”). Другая часть русских сил атаковала литовскую пехоту, которая без гетмана стала в панике отступать. Еще почти 20 верст их преследовала конница Барятинского. Так неминуемое поражение и гибель превратились в блестящую победу русского оружия. В качестве трофеев от литовцев осталось 4 пушки и 28 знамен. Среди прочего были захвачены в плен и “нейтральные” шведские офицеры.
Кстати, в немалой степени благодаря таким “нейтральным” шведским выходкам, в 1656-58 годах Россия провела новую войну со Швецией. В ней Барятинский принимал участие в малоудачном для русских походе на Ригу, а после окончания войны был переведен в начале 1658 года в Киев, вторым воеводой к Василию Борисовичу Шереметеву (о трагической судьбе этого талантливого русского военачальника XVII века можно написать отдельную толстую книгу).
В это время на Украине гетман Богдан Хмельницкий, инициатор и сторонник союза с Москвой, уже умер, и новым гетманом стал Иван Выговский (Выговской). С целью укрепления своей личной власти он решил разорвать союз с Москвой (по условиям Переяславской Рады 1654 года Украина была автономной единицей в ее составе) и возвратить Украину в Речь Посполитую, в виде также отдельной единицы, наравне с Польшей и Литвой.
Иван Выговский
В итоге Выговский пошел на прямое предательство прежних русско-украинских соглашений, и, заручившись поддержкой поляков и крымских татар, перешел в августе 1658 года к открытым враждебным действиям против русских войск на Украине. Предательство гетмана позволило полякам возобновить со своей стороны затихшие было с 1656 года боевые действия, и русско-польская война разгорелась с новой силой.
22 августа 1658 года армия Выговского из казаков и крымских татар осадила Киев, в котором оборону держал русский гарнизон Шереметева и Борятинского при поддержке части казаков, которые не приняли сторону Выговского и остались верными союзу с русскими. Всего против 20 тысяч воинов Выговского, Шереметев и Барятинский имели около 6 тысяч человек.
23 августа Выговский поджег посады Киева и атаковал город с нескольких сторон, однако ворваться в Киев не смог – командовавший обороной вала (внешней стены Киева) Барятинский отбил все атаки. В ночь с 23 на 24 августа казаки Выговского попытались с двух сторон скрытно проникнуть в Киев, но были обнаружены. Одна из атакующих колонн была совершенно разгромлена смелой атакой отряда рейтар (тяжелой кавалерии) под командой Барятинского, и в панике отступила, потеряв 12 пушек. Выговский был вынужден временно отойти от Киева и попытаться вторгнуться уже непосредственно в русские владения на юго-западе (Путивль и Севск).
Воспользовавшись уходом основных вражеских сил, Шереметев выдвинул Барятинского против оставшихся под Киевом войск брата гетмана – Константина Выговского. 20 сентября под городом Васильков (около 15 километров от Киева), Барятинский снова дерзко атаковал превосходящие его силы врага. Потеряв более тысячи человек убитыми, войска Константина Выговского в панике откатились от Киева. В состав трофеев Барятинского вошли два полковника, множество пленных, а также буздыган (гетманская булава) Константина Выговского. Буздыган в знак своей блистательной победы Барятинский отослал в Москву, а на буздыгане сделал следующую надпись: “167 году сентября в 20 день буздуган князя Юрия Микитича Барятинского взят на бою под Василковом от Киева в полтридцать верст, побив наказного Гетмана войска Запорожского Костентина Выговскова и крымского мурзу Каплана и с татары, а полковников Ивана Сербина и Василья Выговскова и многих живых побрали, а Государевых людей не убито и в полон не взято ни человека”. Это буздыган и ныне хранится в Оружейной Палате Кремля…
Буздыган Барятинского
29-31 октября 1658 года войска Шереметева и Барятинского отбили еще одну попытку казаков Выговского взять Киев, после чего безопасность главной русской базы и столицы Украины была надолго обеспечена.
В 1659 году война с гетманом Выговским, поляками и татарами продолжилась. Несмотря на летнее поражение под Конотопом, русские войска в союзе с верной частью казаков в итоге взяли верх над мятежным гетманом. 22 августа 1659 года, как бы в отместку за недавний Конотоп, русские войска Барятинского недалеко от Киева вновь нанесли чувствительный удар мятежным казакам, теперь уже под командой еще одного брата гетмана - Данилы Выговского. Вскоре и сам гетман Иван Выговский сложил с себя гетманские полномочия. Новым гетманом Украины стал сын Богдана Хмельницкого – Юрий. За оборону Киева и яркие победы, царь пожаловал весь киевский гарнизон деньгами. Шереметеву было выдано 6 золотых, Барятинскому – 4. В то время это были большие деньги.
Война с поляками продолжалась. В 1660 году Шереметев возглавляет большую русскую армию, которая должна была соединиться с казаками Юрия Хмельницкого и нанести полякам решительное поражение в Украине. Барятинский в отсутствие Шереметева становился первым воеводой в Киеве.
16 сентября 1660 года армия Шереметева (30-35 тысяч человек) сошлась в сражении у Любара с огромной польско-татарской армией, числом до 70 тысяч человек, и после ожесточенной битвы отошла к городу Чудинов, где рассчитывала соединиться с казаками Юрия Хмельницкого. Однако Хмельницкий был разбит поляками, и, потеряв веру в победу, по сути, совершил новое предательство, перейдя на сторону поляков.
Теперь армия Шереметева была обречена. После ожесточенного сопротивления и нескольких попыток прорыва, 4 ноября 1660 года Шереметев был вынужден капитулировать, а по условиям этой капитуляции подписать приказ Барятинскому сдать Киев полякам. Однако сами поляки нарушили условия капитуляции – отдали Шереметева в руки крымских татар (Шереметев провел 20 тяжких лет в крымском плену), а также выдали татарам пленных русских воинов. Многих крымцы убили, остальных увели в полон.
В результате Чудиновской катастрофы Киев оставался практически без защиты. Ждать подкреплений Барятинскому было неоткуда. Но наш герой и был героем потому, что не боялся брать на себя смелые решения в критической обстановке. Когда польские представители потребовали на основе приказа Шереметева сдать им Киев, Юрий Никитич Барятинский ответил им только одной исторической фразой: “Я повинуюсь указам царского величества, а не Шереметева; много в Москве Шереметевых!”. Воевода, перед лицом многократно превосходящего противника, по сути, брал на себя ответственность за весь исход войны на Украине, и наотрез отказывался сдаться. Киевский гарнизон, а с ним и другие русские гарнизоны на Украине, следуя примеру Киева, заявили о готовности умереть, но не сложить оружия. Решимость русских сражаться насмерть была столь очевидна и велика, что огромная польско-татарская армия, имея многократное превосходство, НЕ ОСМЕЛИЛАСЬ напасть на Киев. Татары вскоре ушли в Крым, а поляки отступили, фактически потеряв результаты своей победы под Чудиновым.
Русско-польская война продолжалась и в следующие годы с переменным успехом для обеих сторон, боевые действия то затихали, то вновь вспыхивали с новой силой. В кампании 1664 года Барятинский вновь отличился – сначала разбил своего “старого знакомого” гетмана Яна Сапегу под Брянском в феврале 1664 года, а в марте того же года, будучи вторым воеводой в русской армии князя Якова Черкасского, Барятинский под Мглином принимает участие в сокрушительном разгроме польской армии короля Яна II Казимира.
В 1667 году война с поляками, наконец, закончилась. Однако подвиги нашего героя не кончились – спустя год он под Рязанью разбивает большое войско крымских татар, пришедшее из Крыма пограбить южные русские уезды.
Спустя еще два года прославленному воеводе находится новое задание – летом 1670 года он направлен под Симбирск, чтобы противостоять армии Степана Разина. Разин, подняв восстание на Дону в 1669 году, затем перешел на Волгу, взял Астрахань и Царицын, а затем двинулся вверх по реке на Москву.
Степан Разин
Барятинский двигался из Саранска к Симбирску так быстро, как мог, и с конным отрядом в 1300 человек прибыл к крепости 31 августа 1670 года, соединившись с отрядом симбирского воеводы Ивана Милославского. Барятинский писал царю: “Нельзя мне было не спешить, чтоб Симбирск не потерять и в черту вора не пропустить”. После соединения с отрядом Милославского, у него было менее 5 тысяч человек (у Разина было до 10 тысяч человек). Из-за традиционного для России всех времен разгильдяйства и коррупционности военных чиновников, Барятинский смог собрать людей гораздо меньше, чем планировал. Об этом Барятинский из-под Симбирска без обиняков написал царю – как видно, характер у воеводы был не из льстивых.
4 сентября многочисленные струги разинцев подошли к Симбирску и повстанцы, высадившись на берег, вступили в сражение с отрядом Барятинского. Обе стороны решительной победы не добились, но разинцы смогли закрепиться на берегу.
В ночь с 5 на 6 сентября повстанцы поникли в деревянную часть Симбирска (посад), а затем последовала их попытка взять и укрепленную часть города (кремль). По итогам нового сражения Барятинский из-за недостатка сил и потерь в его и так немногочисленном отряде, был вынужден отойти от города к крепости Тетюши, решив там получить подкрепление.
Милославский остался в осажденном кремле, приковав к себе все войско восставших. Повстанцы контролировали только посад, и все их попытки взять кремль в сентябре месяце провалились, хотя войско Разина и увеличилось до 20 тысяч человек за счет окрестных крестьян, примкнувших к восстанию.
15 сентября 1670 года Барятинский, получив подкрепление в виде столь необходимой ему пехоты и артиллерии, выступил из Тетюшей обратно к Симбирску, по пути разбив несколько мелких отрядов восставших. Разин вышел из посада, и примерно в 2 верстах от Симбирска, у реки Свияги, 1 октября 1670 года состоялось новое большое сражение. Несмотря на успешную первую атаку донской конницы Разина, царская пехота и артиллерия переломили ход сражения. Ожесточенная битва шла до самого вечера, и, потеряв 4 пушки и знамена, Разин (он сам был ранен) отступил в посад Симбирска.
Пленные разинцы были тут же повешены Барятинским. Впрочем, упрекать воеводу в особенной жестокости не стоит – на дворе был XVII век, а восстание Разина отличалось большой жестокостью, повстанцы не жалели дворян и царских воевод, те отвечали им тем же самым. По сути, на территории России бушевала настоящая гражданская война. Как мы впоследствии увидим, в обращении Барятинского с пленными была не только жестокость.
3 октября симбирский посад с запертыми внутри повстанцами был обложен войском Барятинского. В ночь с 3 на 4 октября Разин попытался переломить ситуацию в свою пользу, затеяв ночное сражение, но неудачно. Барятинский пошел на хитрость – он послал за Свиягу небольшой полк полковника А. Чубарева, который демонстративно стал производить большой шум, создав видимость прибытия к Симбирску нового большого царского войска. Разин поверил этой уловке – решив, что он, таким образом, будет полностью окружен, раненный атаман решил бежать, и был тайно перенесен на струг, который ушел вниз по Волге.
Без своего предводителя повстанцы были обречены – 4 октября посад атаковали войска Барятинского, а из кремля ударил Милославский. Посад был подожжен царскими солдатами, это вызвало панику в рядах разинцев, которые бросились к стругам на Волге. В этот момент по ним ударила конница Барятинского, которую он приберегал в резерве. К вечеру 4 октября 1670 года сокрушительное поражение восставших было уже фактом – после этой битвы 20-тысячная армия повстанцев перестала существовать. Захваченные в плен 500-700 повстанцев были казнены царскими воеводами – уже говорилось, что в той войне никто никому пощады не давал и не просил.
Разгром Разина под Симбирском вызвал огромный резонанс, об этом сражении писали даже европейские газеты. В Москве торжествовали, служили благодарственные молебны. Знаменитый русский историк Н.И. Костомаров (1817-1885) без обиняков писал, что “Барятинский, одержав победу под Симбирском, спас русский престол”.
Парадоксально, но битва под Симбирском, сделавшая имя Барятинского известным даже в Европе, и ставшая наиболее крупным военным деянием его жизни, также сделала его и де-факто “запретной” кандидатурой для изучения в советское время. Как уже говорилось, разгром Разина предопределил почти полное забвение Барятинского в нашей истории на долгие годы – ибо Степан Разин рассматривался в СССР исключительно с положительной стороны. Впрочем, аналогичная судьба постигла не только Барятинского, но и многих других талантливых воевод той поры, которым “посчастливилось” принять участие в подавлении восстания Степана Разина.
Однако вернемся к нашему рассказу, он еще вовсе не окончен. Хотя Степан Разин и был разбит под Симбирском, множество крупных отрядов восставших еще оставалось в междуречье Оки и Волги. В конце 1670 года там беспрестанно кипели жестокие бои между царскими воеводами и повстанцами – война была далека до завершения.
Уже в конце октября 1670 года Барятинский выступил из Симбирска к Алатыри с задачей по пути всюду подавлять очаги восстания. В последних числах октября у реки Урень войско Барятинского разгромило новую армию восставших, числом до 8 тысяч человек, захватив 170 человек пленных, 16 знамен и 4 пушки. Войска повстанцев отступили к реке Суре, но силы царского воеводы вновь настигли их на переправе и вновь подвергли поражению, захватив обоз.
Здесь мы вновь сталкиваемся с поистине стратегическим мышлением воеводы, давно переросшего лихого командира кавалерийских отрядов, которым он был на заре своей военной карьеры. Барятинский в этот раз не стал казнить всех пленных повстанцев (казнены были только главари и “активисты”), а нарочно отпустил большую часть из них, велев везде рассказывать о милости воеводы, и уговаривать местных жителей прекратить сопротивление, обещая в обмен им полное прощение.
Вскоре Барятинский получил известие, что восставшие вновь соединились в одно большое войско, достигавшее 15 тысяч человек при 12 пушках под командой полковника Ромашка и мурзы Калки (среди повстанцев было немало татар). Армия повстанцев стояла у реки Кандаратка. Несмотря на то, что повстанцы превосходили его в численности не менее чем в 2 раза, Барятинский вновь выступил в поход, и 12 ноября 1670 года утром встал на другом берегу реки Кадаратки.
Прождав до полудня атаки восставших (она так и не последовала), воевода сам перешел в наступление. Более мощная и многочисленная царская артиллерия начала эффективный обстрел позиций восставших, под прикрытием огня через реку перешла пехота. В этот же момент конница под командой самого Барятинского также перешла реку и ударила по донским казакам – наиболее боеспособной части разинцев. Выучка и более лучшее вооружение сделали свое дело – восставшие стали неорганизованно отступать в разных направлениях, бросив 11 пушек и 24 знамени. Умело организованное Барятинским кавалерийское преследование превратило отступление в паническое бегство и совершенную катастрофу для повстанцев – их людские потери, по свидетельству очевидцев, были чудовищны, армия из 15 000 человек перестала существовать как военная единицы. В плен попало 232 человек. Барятинский снова прибег к уже испытанной тактике “кнута и пряника” - пленных главарей (“заводчиков”) он казнил, а всех остальных отпустил, предварительно приведя их к царской присяге, и велев всюду, где пройдут, агитировать население прекратить бунт. Такие меры Барятинского имели немалый эффект – много восставших крестьян прекратило бунтовать и вернулось в свои деревни. Немало отрядов повстанцев сдавалось Барятинскому без единого выстрела.
23 ноября Барятинский достиг Алатыри, но вскоре получил вести, что большая часть еще не сложивших оружие отрядов разинцев соединилась и стала с запада продвигаться к Алатыри, рассчитывая пробиться к Волге. В это же время царский воевода Василий Панин также шел с запада, имея своей целью преследовать эту группировку повстанцев и помочь Барятинскому. Однако Панин решил самостоятельно разбить восставших, и, не дождавшись подхода сил Барятинского, 7 декабря 1670 года атаковал их у деревни Баевой. Достигнув было успеха днем, вечером Панин с потерями был отбит от лагеря восставших, которые “окопались” в селе Тургенев.
В ночь с 7 на 8 декабря с Паниным соединился Барятинский “с конными и пешими людьми”. Рано утром, еще в темноте, царские воеводы атаковали лагерь восставших, которые не знали, что к Панину подошла помощь, и не думали, после вечернего поражения царских войск, те так скоро пойдут на приступ. Дерзкий и решительный штурм дал свои плоды – лагерь в Тургеневе был взят, царская конница преследовала бегущих еще 15 верст, захватив 8 знамен и 3 пушки. После победы в Тургеневе Панин и Барятинский через Алатырь вышли на Саранск. По пути им уже никто не оказывал сопротивления, лишь встречались толпы “бивших челом о пощаде” крестьян и повстанцев – решительные победы Барятинского и проявленная им гибкость в обращении с пленными дали свои обильные плоды. Поражение восстания в междуречье Оки и Волги было предрешено в немалой степени благодаря победам Юрия Никитича Барятинского.
За победу под Симбирском и другие военные успехи, в 1671 году царь Алексей Михайлович жалует Барятинскому боярство. После этого Юрий Никитич оставляет военную службу и поселяется в Москве, появляясь отныне только при царском дворе.
В 1685 году Юрий Никитич Барятинский умер, успев тремя годами ранее среди прочих дворян Москвы оставить свою подпись под решением Земского собора об уничтожении местничества. Страна уже вступала в новую эпоху – вскоре царю Петру I предстояло перестроить всю Россию. Будущее рода Барятинских было видным – они принимали участие во всех войнах государства вплоть до конца XIX века, дав стране немало генералов и даже фельдмаршалов. Судьба же имени самого Юрия Никитича Барятинского, как уже говорилось, была менее завидна. Если до революции 1917 года он еще оставался в памяти отечественной истории, то советский XX век обошелся с ним весьма сурово по причине его победы над Разиным.
Блестящий мастер смелых кавалерийских атак с обязательным преследованием противника, он был также успешен в обороне и штурме укреплений. Наконец, он не раз показывал стратегическое видение ситуации, и смелость принимать на себя огромную ответственность – сначала, когда отказался сдать полякам Киев, а позже, когда при разгроме отрядов разинцев проявил к пленным повстанцам более гуманное и тонкое отношение. При этом наградами он не был так уж обласкан – даже боярство он получил не “по роду” (т.е. наследственно), а заслужил тяжкой тридцатилетней службой и участием в двух десятках сражений.
Эта скромная статья, конечно, неполный и очень краткий рассказ о Юрии Никитиче Барятинском. Однако, воздадим же хоть в ней и хоть немного должное незаслуженно забытому блестящему русскому воеводе XVII века!