Социально-политические функции духовенства в Эпирском царстве в первой половине XIII в. (1204-1261): Постановка проблемы

Средние века Социально-политические функции духовенства в Эпирском царстве в первой половине XIII в. (1204-1261): Постановка проблемы

Сергей Денисов

События Четвертого крестового похода, завершившегося в 1204 г. взятием крестоносцами Константинополя, положило начало новой эпохи в истории Византийской империи. На землях некогда единого государства появились несколько независимых центров, крупнейшим из которых стала Латинская Романия, первоначально включавшая территории Фракии, Македонии, Фессалии, Пелопоннеса. Ему противостояли три греческих государства, образованных на месте бывших провинций империи: Никейская империя в Малой Азии, Трапезундская империя в Причерноморье и Эпирское царство на западе Балканского полуострова. Данные государства, возглавляемые потомками династий Комнинов и Ангелов, повели борьбу с латинскими рыцарями за освобождения земель, а также – между собой за роль нового византийского императора.

Особую роль в этой борьбе сыграло Эпирское царство. Благодаря дипломатии и военным кампаниям его правителям удалось к 1230-м гг. расширить свою территорию. В состав государства вошли территории Фракии. Македонии, Фессалии, о-ва Корфу и Кефаления. В 1224 г. эпирским правителем Феодором I Дукой (1215-1230) была взята Фессалоника, где он был торжественно коронован в 1227 г. как император. Однако развить успех эпирскому правителю не удалось: в 1230 г. он потерпел поражение от войск болгарского царя Ивана II Асеня (1218-1241/1242) в битве при Клокотнице. Земли, завоеванные Феодором I, были утрачены, сам император оказался в плену. Позднее его племяннику, Михаилу II Дуке (1246-1267) удалось вернуть часть земель в Македонии, однако вступив в борьбу с никейскими императорами Феодором II Ласкарисом (1254-1258) и позднее – с Михаилом VIII Палеологом (1259-1282), он потерпел поражение от никейских войск в 1259 г. в битве при Пелагонии.

Вследствие представленного значения для политической истории Византии, Эпирское царство привлекает к себе пристальное внимание. Прежде всего, возникает вопрос о том, каким были те модели общества и государства, которые претендовали на роль главенствующих в империи. Ответ на него даст представление о том, что находилось за претензиями эпирских правителей и позволит говорить об их политике, как, помимо прочего, о развитии определенного общественно-политического направления в византийских владениях. Частью данной проблемы является вопрос о том, какую роль в жизни эпирского общества играли различные социальные группы.

Одной из таких групп стало духовенство, представители которого традиционно играли большую роль в политике византийских императоров. Для Эпирского царства данное участие, безусловно, имело свою специфику. Речь идет, прежде всего, о признании и обосновании со стороны представителей духовенства претензий на роль объединителя ромейских земель, которые выдвигали правители Эпира. Без этого нельзя было говорить о выполнимости внешнеполитических задач, главной из которых было взятие Константинополя и победа над другим сильным соперником – Никейской империей, выступавшей как правопреемница Византии, «империя в изгнании» и не признававшей за эпирскими правителями главенствующей роли.

Представители высшего духовенства поддерживали правителя внутри государства и выступали его представителями в международных отношениях.

Первым шагом представителей западногреческого духовенства в этом направление стало рукоположение в 1213 г. епископов на кафедры Диррахия и Ларисы, кандидатуры которых были предложены Михаилом I. Епископы были рукоположены синодом, собранным в Арте и возглавляемым Навпактским митрополитом Иоанном Апокавком (ок. 1200-1230), без согласия патриарха. Официальным обоснованием данного действия стали трудности транспортных коммуникаций между западом Балканского полуострова и Малой Азией. Однако причины заключались в другом - в стремление эпирской светской и церковной властей создать автономное церковное управление, что являлось необходимым условием для генезиса царства как независимого политического центра. Поэтому, когда патриарх Феодор II Иреник (1214-1216 гг.) назначил экзархов на те кафедры, которые были уже заняты епископами, рукоположенными без его ведома, то встретил активное сопротивление со стороны эпирского духовенства, и, прежде всего, митрополита Навпактского Иоанна Апокавка.

Действия духовенства, направленные на поддержку политики правителя, продолжились в период правления Феодора I Комнина Дуки. Разгром войск латинского императора Пьера дэ Куртенэ (апрель-июнь 1217), коронованного в Италии и направлявшегося в Константинополь через Эпир, взятие Фессалоники в 1224 г., освобождение Фракии и Македонии от власти крестоносцев, стали действиями, говорившими о претензиях Эпира на лидерство в борьбе за объединение ромейских земель, в которой духовенство приняло участие самым активным образом. Во время похода на Фессалоники в 1224-х гг., Иоанн Апокавк и Димитрий Хоматиан в письмах к эпирскому царю в высшей степени положительно оценивали его борьбу с крестоносцами, рассматривая ее как освобождение ромейских земель от власти западноевропейских рыцарей.

Такая оценка существенным образом меняла статус эпирских царей. Из местных правителей, заботящихся о расширении своей территории и пользующихся сложившейся нестабильной ситуацией, они превратились в лидеров освобождения западногреческих земель власти крестоносцев. Эта оценка привела к более активной поддержке политики Феодора I Комнина Дуки со стороны населения Эпирского царства. Во многом, опираясь на эту поддержку, он успешно присоединил к своим владениям территорию Фракии и Македонии.

Как и в предшествующий период, политическая независимость царства основывалась на церковной автономии. Представителями высшего духовенства Эпира в 1215-1230-х гг. была продолжена деятельность, имевшая своей целью получение независимости от Вселенского патриарха. Ее ярким проявлением стало дальнейшее назначение епископов на свободные кафедры без санкции патриарха. В 1222 г. епископ Иоанн Костомонит был назначен на кафедру в Неапатрах. Никейский патриарх Мануиле I Сарантене (1217-1222 гг.) был вынужден созывать синод, ратифицирующий такие назначения. Для наблюдения за выполнением решения синода в Эпир был послан представитель никейского духовенства, Константин Ауленос. В 1220 г. большинство представителей эпирского духовенства (за исключением нескольких фессалийских епископов) отказались принять участие во встречи представителей четырех восточных патриархатов в Никее, посвященной вопросу о заключении унии с Римом. Однако эти действия отнюдь не означали полный разрыв с патриархом. В 1225 г. синодом в Арте было составлено письмо к патриарху Герману II (1223-1240), в котором выражалась надежда, что патриарх примет самостоятельные назначения епископов на кафедры. В целом, духовная власть патриарха признавалась, его имя упоминалось в диптихах.

После взятия в 1224 г. Фессалоники Феодором I Комнином Дукой было принято решение об официальном оформлении своих претензий на роль нового византийского императора, выраженном в его коронации. Действие правителя нашло поддержку среди большей части духовенства. Несмотря на отказ фессалоникийского митрополита Константина Месопотамита (1198-1227) короновать Феодора I, церемония была проведена: новый император был коронован Охридским архиепископом Димитрием Хоматианом. При этом был нарушен традиционный порядок коронации императоров, согласно которому церемонию должен был проводить патриарх или в данном случае – один из митрополитов, как обладатель сана, следующего за патриархом. Формальным основанием для нарушения данного порядка стал особый статус автокефальной Охридской архиепископии. В сочинении Георгия Акрополита это описано так: «Однако архиепископ болгарский Димитрий Хоматиан возлагает на того императорскую диадему, сказав, что он является самостоятельным и ни перед кем не должен отчитываться, и вследствие этого имеет право помазать на царство тех, где и когда захочет (Перевод мой – С.Д.)». При этом коронация, порядок проведения церемонии были санкционированы синодом в Арте. Однако, как представляется, вопрос в данном случае вызван не в тем, почему церемонию доверили Димитрию Хоматиану, а тем, что позволило Феодору I отказаться от участия Константина Месопотамита или Иоанна Апокавка, являвшимися на тот момент митрополитами. По мнению Д.М. Николя, выбор Димитрия Хоматиана эпирским правителем был во многом обусловлен относительной независимостью архиепископа от Никейского патриарха. Как подчеркивалось многими исследователями, Димитрий Хоматиан, опираясь помимо прочего, на автокефальный статус возглавляемой им Охридской архиепископии, вел почти независимую в церковном отношении политику. В этом отношении важно выделить отмеченную И.П. Медведевым черту в действиях Димитрия Хоматиана: Охридский архиепископ осознавал себя преемником патриарха и хранителем имперского права. В свою очередь, мне хотелось бы отметить, что поддержка, которую получили действия Феодора I Дуки со стороны большей части духовенства говорит, как представляется, об окончательном обособлении эпирской церкви, как одной из опор независимого западногреческого государства. Коронация нового императора и признание его духовенством, фактически независимым от никейского патриарха, стали, таким образом, мощной основой для развития независимой социально-политической модели общества.

После принятия императорского титула Феодором I, встал вопрос о том, кто из двух правителей – никейский или эпирский – сможет утвердить за собой права на престол. В данной ситуации Феодор I снова получил поддержку со стороны глав эпирского духовенства Иоанна Апокавка, Димитрия Хоматиана (1216-1237) и Георгия Вардана (1218-1240). Так, Иоанн Апокавк в письмах к эпирскому правителю в высшей степени положительно оценивает его действия, называя его при этом императором. Однако претензии эпирского правителя на роль нового императора не были воплощены до конца. В 1230 г. войско Феодора I Комнина Дуки потерпело поражение в битве при Клокотнице от войск болгарского царя Ивана II Асеня, вмешавшегося в борьбу между эпирским царем и крестоносцами. Феодор I был пленен и впоследствии ослеплен, завоеванные им территории Македонии и Фракии отошли к Болгарии, его брат Мануил, ставший во главе царства после поражения при Клокотнице, заявил о своем подчинении болгарскому царю. После этих событий высшее духовенство Эпира перестало принимать активное участие в политической жизни. Его представители вновь признали главенство Никейского патриарха. В дальнейшем, несмотря на активную внешнюю политику Михаила II Комнина Дуки духовенство уже не принимало столь активного участия в данной области.

Кроме формирования в общественном сознание представлений о правителе как преемнике византийских василевсов внутри страны, участие представителей духовенства в социально-политических отношениях заключалось также в поддержке политических претензий царя в отношениях с другими государствами. Речь прежде всего идет о никейских императорах, чье право на объединение ромейских земель пытались оспорить главы нового западногреческого центра. Следует при этом отметить, что правители Никейской империи никогда не рассматривали эпирского царя как равного себе и не признавали за ним титула императора. Для никейских императоров правитель Эпира являлся лишь лидером местной аристократии. Установлению такой оценки способствовали также особенности политической карьеры правителей Феодора I Дуки, который находился до 1214 г. на службе у никейского императора и принес ему клятву верности. На это обстоятельство часто обращали внимание представители Никейской империи в период военных и политических успехов Феодора I, когда эпирский правитель заявлял претензии на роль нового византийского императора. Впрочем, данное обстоятельство ничуть не мешало Феодору I Дуке продолжать свою внешнеполитическую линию. В условиях обостренных отношений между правителями двух государств, вопрос о роли духовенства как опоре правителя в политической области приобрел еще большую актуальность. Продолжением деятельности глав эпирской церкви по формированию идеала эпирского правителя, стало обоснование его прав на титул императора в отношениях с представителями Никеи, в частности с Никейскими патриархами. Прежде всего, это касается обширной переписки Иоанна Апокавка, Димитрия Хоматиана и Георгия Вардана с никейским патриархом Германом II, в письмах к которому главы эпирской церкви отстаивали законность претензий Феодора I и правомерность самостоятельного рукоположения епископов на свободные кафедры. Таким образом, сформированная в предшествующий период независимая модель социально-политических отношений правителя и духовенства получала свое официальное обоснование.

После поражения Феодора I Комнина Дуки в битве при Клокотнице в 1230 г., и утраты Эпирским царством политического влияния, духовенство страны постепенно прекратило принимать активное участие в политике. Его представители вновь признали власть Никейского патриарха и приняли через некоторое время митрополита Анкирского Христофора, назначенного патриархом на должность экзарха в западной Греции. Одной из основных задач экзарха, резиденцией которого стал крупнейший город царства – Фессалоника, стало воссоединение духовенства западной Греции с духовенством Никейской империи. В 1238 г. империю Фессалоники посетил патриарх Герман II (1223-1240) который попытался таким образом упрочить свое влияние при сменившейся политической обстановки в империи. Политические функции, которыми обладали в это время представители духовенства, заключались большей частью в участии в дипломатических миссиях.

В 1253 г. эпирский правитель Михаил II Дука (1230-1267) отправил посольство к никейскому императору, войско которого вторглись на территорию Эпирского царства, с целью заключить мир. В посольстве, как сообщается в «Истории» Георгия Акрополита, принимал участие митрополит Навпактский Иоанн Ксир (1250-1277). При этом в некоторых случаях представитель духовенства мог не входить в состав посольства, как в эпизоде, также отраженном никейским историком, когда речь шла о посольстве, возглавляемом Феодорой Петралифиной, женой эпирского правителя, целью которого было заключение союза между Михаилом II Комнин Дукой и Иоанном III Ватацем (1221-1254), который должен был быть скреплен браком между сыном эпирского правителя Никифором и дочерью императора Марией. В посольстве к императору, которое имело огромное значение, представители духовенства не участвовали.

При изучение вопроса о том, какими были представления о правителе, существовавшие в среде высшего духовенства, следует предварительно отметить, что позиция, которую занимали представители данной группы, не была однозначной на протяжение периода 1204-1261 гг. С одной стороны, представители высшего духовенства выступили в качестве самых активных сторонников эпирских правителей в период складывания Эпирского царства как независимого государства, так и в период претензий Дук на титул императора. Благодаря их усилиям в Эпире удалось создать автономное церковное управление, при котором архиереи признавали Вселенского патриарха, но не подчинялись многим его решениям. С другой стороны, после поражения Феодора I в 1230 г. и признания Мануилом Дукой, его преемником, юрисдикции Вселенского патриарха, позиция высшего духовенства значительно изменилась: архиереи признали подчинение патриарху, их политическая активность заметно уменьшилась. Данное положение сохранилось в дальнейшем: нам известны представители высшего духовенства как исполнители административных функций в управление церковью, а также как участники посольств. О поддержке претензий эпирских правителей на титул императора (которые все еще сохранялись в правление Михаила II) ничего неизвестно.

В целом, следует подчеркнуть строгую взаимосвязь между развитием независимой политической структуры в Эпирском царстве и организации церкви, которая заметна практически на всем протяжении первой половины XIII в. Неслучайно наряду с успехами в политике эпирских правителей на пути к созданию альтернативной силы на пространстве ромейских земель обнаруживается усиление церковной организации в Эпире. Коронация Феодора I Комнина Дуки как императора произошла вместе с окончательным отделением эпирского духовенства от Никейского патриарха. Данная взаимосвязь определяла возможности и степень участия представителей духовенства в политике.

Учитывая данные особенности развития церковной организации в Эпире и ее роли при становление независимого государства, можно сформулировать следующие задачи по изучению социально-политических функций эпирского духовенства в период 1204 - 1261 гг.: 1) определение основных черт идеала правителя, формируемого представителями высшего духовенства; 2) сопоставление данных черт с представлениями об императоре, сложившимися в XII в., а также с образом правителя, представленном в материале, отражающем «официальную» идеологию царства: жалованных грамотах, нумизматическом и сфрагистическом материалах; 3) определение самоидентификации представителей высшего духовенства как участников социально-политических отношений (представление духовенства перед правителем и перед Вселенским патриархом); 4) сопоставление данной самоидентификации с аналогичными представлениями, существовавшими в среде духовенства в период XII в., а также – в среде высшей эпирской аристократии, как влиятельного участника указанных отношений.

Решение данных задач, позволяющее определить роль высшего духовенства в системе социально-политических отношений Эпирского царства, как представляется, возможно на материале эпистолярного наследия эпирского духовенства, а также сфрагистическом материале, принадлежащем главам диоцезов.