Всеобщая история архитектуры. Том II Архитектура жилища V—IV веков до н. э.

До раскопок в Олинфе жилые дома классической эпохи были мало известны. Это в большой степени объясняется недолговечностью материалов, применявшихся в жилищном строительстве.

Единичные примеры, известные науке, были недостаточны для того, чтобы восстановить этот важный этап в развитии хотя бы городского жилого дома рабовладельцев, не говоря уже о менее долговечных жилищах бедноты, земледельцев или тем более рабов, занятых в сельском хозяйстве или промышленности.

Так, например, интересный план дома в Дистосе на о. Эвбее, V века до н. э. (табл. 109, фиг. 1), слишком индивидуален для каких-либо обобщений. Лишь после раскопок Олинфа, давшего примеры различных стадий формирования перистильного дома, стало возможным восстановить существенную главу истории античного жилища (представителей господствовавшего класса), еще недавно казавшуюся безвозвратно утерянной (Раскопки в Олинфе велись в конце 20-х и в 30-х гг. текущего столетия археологической экспедицией под руководством Д. Робинсона).

Олинф — единственный памятник градостроительства этой эпохи, свободный от позднейших наслоений, — обстоятельство, делающее его особенно ценным для науки. Оно связано с историей трагической гибели города, известной по письменным источникам. В 348 году до нашей эры в течение нескольких дней город был разрушен по приказанию македонского царя Филиппа II. Разрушение было столь основательным, что не было даже попыток отстроиться или разбить на этом месте новое поселение. Жизнь города, прерванная в своем течении так же внезапно, как и в Помпеях, отразилась в этих руинах, несмотря на то, что воины Филиппа произвели неизмеримо большие опустошения, чем извержение Везувия: город был начисто разграблен и разорен. Раскопанные остатки сырцовых стен его домов поднимались над землей не более чем на 70—80 см (табл. 110).

Сеть параллельных улиц, шириной в 7,5 м, пересекавшихся переулками шириной в 5,5 м, делила Олинф на одинаковые прямоугольные кварталы, вытянутые в направлении с востока на запад. Эти кварталы, размером около 85 х 35 м (300 х 120 греческих футов), являют замечательный пример не только плановой застройки, но и блочного строительства в античности (рис. 179). Они разделялись по продольной оси узкими проходами, шириной менее 2 м, и были размежеваны на десять равных частей для отдельных застройщиков. Таким образом, в квартале размещалось два ряда домов, по пяти в каждом, разделенных средним проходом (табл. 109, фиг. 4). Почти квадратные в плане, дома имели около 17 м по фасаду и были «сблокированы» между собой, т. е. имели общие стены повсюду, где примыкали один к другому (рис. 184). Демократический принцип отвода застройщикам равных по размеру участков приводил, однако, не к полному единообразию плановых решений, но лишь к большей или меньшей их однотипности. Каждый дом имел свои особенности, подчас весьма значительные, придававшие его плану индивидуальный характер. Случалось, что дома приобретали различия и в своих размерах: оказавшись в нужде, домохозяин мог продать или сдать часть своего дома, иногда присоединявшуюся к соседнему дому. Сохранившиеся надписи дают представление о характере и условиях подобных сделок (на табл. 109, фиг. 4, можно видеть пример такого расширения одного дома за счет соседнего: ср. 2-й и 3-й дома справа по нижней улице—«V» на рис. 179). Но все указанные различия лишь подчеркивали общие элементы и единую исходную схему, лежавшую в основе планировки большинства олинфских домов, представляющих разительный контраст по сравнению, например, с домами Делоса, строители которых вынуждены были применяться к неправильной конфигурации кварталов. Очень важно то обстоятельство, что еще в Олинфе, — городе, который, как указывалось, прекратил свое существование уже в середине IV века до н. э., — имеются примеры домов, вплотную приближающихся к перистильному типу, зарождение и развитие которого до недавнего времени относили всецело к эпохе эллинизма.

Рис. 179

Эти дома были не изолированным явлением, но, наоборот, наиболее зрелым вариантом самого распространенного в Олинфе типа жилого дома, названного «пастадным».

Характерным элементом дома пастадного типа являлся внутренний дворик, занимавший 1/5-1/10 общей площади дома. Он имел прямоугольную форму и обычно был сдвинут к югу от середины дома, часто непосредственно примыкая к его южной стене. Это давало возможность главные жилые помещения расположить по северной стороне дома, раскрыв их не прямо во дворик (как, например, в доме в Дистосе — см. табл. 109), а в промежуточное помещение — пастаду, — давшую название типу (По древнегречески — «пастас» — помещение, раскрытое в одну сторону; портик). Это помещение, примыкавшее к северной стороне дворика, нередко было вытянуто во всю длину дома (В этом случае его концы соответствовали крыльям (alae) италийского жилого дома атриумного типа (см. 2 книгу этого тома)). Оно имело нормальное перекрытие, но было раскрыто в сторону двора, превращаясь таким образом в портик или крытый проход. Типичный олинфский дом, показанный на рис. 185, является примером дома пастадного типа.

Именно «пастадный» тип дома и может рассматриваться как то, неизвестное до раскопок Олинфа, звено в развитии античного жилища, которое по времени относилось к V и IV векам до н. э. и, как указано выше, непосредственно предшествовало «перистильному» дому.

Рис. 184

Во многих случаях крытый проход (портик) шел не только вдоль северной стороны двора, но с двух, трех и даже четырех его сторон. В этом последнем случае дворик превращался в перистиль, который, как уже сказано, до недавнего времени было принято считать появившимся лишь в эпоху эллинизма. Простейший тип, с пастадой лишь по северной стороне двора, очень частый среди небольших домов Олинфа, является начальной стадией этого развития. Но и на всех дальнейших стадиях северный проход всегда был более развит, чем остальные. Такой прием решения плана лежит в основе почти всех олинфских домов, обладавших внутренним двором. Он связан со сложившейся системой регулирования температуры и освещенности внутренних помещений путем умелого использования естественных условий. Комнаты, расположенные на северной стороне двора и открывавшиеся в сторону юга, были защищены от палящих лучей летнего солнца глубокой тенью северного прохода, тогда как зимой лучи солнца, стоявшего ниже, проникали глубже, и северный проход превращался в своего рода резервуар теплого воздуха. Общепризнанное и сознательное применение этих приемов в планировке жилища подтверждается некоторыми указаниями в греческой литературе. Так, у Ксенофонта, Искомах, поясняя своей невесте великолепное устройство их дома, указывает, что в нем учтен летний и зимний режим температуры (Ксенофонт, «Экономика» (Дсамострой). IX, 4). Прометей в одноименной трагедии Эсхила определяет современную автору культуру и ее отличие от варварских времен умением людей правильно строить свои жилища, раскрывая их солнцу (Эсхил, «Прометей», 450 и следующие); аналогичные указания встречаются и у Аристотеля (Аристотель, «Экономика», I, VI, 7 (1345 а)). Эти же принципы, очевидно, учитывались и при планировке второго этажа, существование которого подтверждается основаниями для лестниц, найденными во многих домах Олинфа (см. стр. 208). В соответствии с указанными принципами южная часть дома должна быть ниже, чтобы не мешать лучам зимнего солнца обогревать пастаду и жилые помещения, расположенные в его северной части. Поэтому либо северная часть дома могла иметь два этажа, а южная один, либо северные помещения должны были иметь большую высоту, чем южные; второе решение встретится позднее в эллинистических домах «Трезубца» и «Масок» на Делосе (ср. также вариант эллинистического дома — «простадного» типа в Приене).

Рис. 185

Все двери и окна в олинфских домах обычно выходили во двор, и поэтому внешние стены дома были глухими. Это делало внутреннюю планировку дома независимой от формы и ориентации кварталов, позволяя располагать внутренний двор и основные помещения вокруг него в полном соответствии с изложенными выше принципами при любом направлении улиц в отношении стран света.

Вход в дом вел с улицы, как правило, непосредственно во внутренний дворик, и лишь в тех случаях, когда это оказывалось неосуществимым, прибегали к устройству дополнительного прохода. Наружные двери часто отступали от улицы вглубь дома, образуя перед входом небольшую затененную нишу. Вторых (внутренних) дверей, по-видимому, не делали, заменяя их, быть может, занавесами (устройство внутренних дверей несколько вероятнее в упомянутых проходах). В Олинфе известны дома и с двумя наружными входами (см. «Виллу Доброй Судьбы» и некоторые дома, расположенные по углам кварталов, табл. 109, фиг. 3—4).

Рис. 186

Одним из самых значительных помещений являлся андрон (зал для мужчин), предназначенный главным образом для пиров. Это помещение в богатых домах Олинфа часто снабжалось небольшой передней. Иногда, чтобы лучше осветить андрон, его располагали в восточной стороне дворика, непосредственно у южной наружной стены дома, в которой устраивалось в этих случаях одно или несколько окон. Полы андрона делались мозаичными; вдоль стен они были немного приподняты, образуя нечто вроде низких скамей, на которых, по всей вероятности, устраивались ложа для пирующих.

Одним из важных помещений эллинского жилого дома, наравне с андроном, являлся ойкос (Ойкос (экус Витрувия) — греческое слово, имевшее много значений (дом, храм и др.); в жилых домах им обозначается важнейшая жилая комната с главным очагом, являвшаяся, по-видимому, средоточием домашней жизни и кухней (рис. 185, ф. 8)), представлявший собой комнату с главным очагом дома. Она была опознана во многих олинфских домах. Здесь удалось восстановить любопытную систему удаления дыма; часть ойкоса отделялась высокой стеной, доведенной до самой кровли дома так, что получавшаяся, благодаря этому, узкая комнатка служила дымоходом. В двухэтажных домах она поднималась на всю их высоту без междуэтажного перекрытия. Под потолком, в стене, отделявшей основное пространство ойкоса от «дымохода», устраивался проем, сквозь который дым от большого очага вытягивался наружу (рис. 186). Поскольку нижняя часть такого своеобразного дымохода оставалась свободной от дыма, здесь часто устраивался еще один, дополнительный очаг. Как было устроено выводное отверстие для дыма, соответствовавшее верхней части наших дымовых труб, установить не удалось, так как верхние части домов не сохранились.

Рис. 187-188

Высокий уровень развития жилищной архитектуры и достигнутого комфорта характеризуют хорошо оборудованные ванные комнаты, обнаруженные в двадцати трех домах из ста раскопанных в Олинфе (в одном из них оказалось даже две ванных комнаты). Они обычно сообщались с кухнями и имели оштукатуренные стены и большей частью цементные полы. Ванны, в виде терракотовых или каменных кресел, обычно располагались в углу комнаты и заглублялись в землю так, что их края были вровень с полом.

Рис. 189

Основным материалом для домов Олинфа, как впрочем и для всей жилой архитектуры античной Греции, послужил необожженный кирпич (сырец), из которого выкладывались стены. Камень шел на фундаменты и для стен применялся очень редко (даже дворец Мавзола в Галикарнассе — согласно Витрувию — имел сырцовые стены) (Немногие исключения (главным образом в Малой Азии — в Приене и др.) относятся к последующей эпохе). Для перекрытий применялось дерево, для кровли — черепица, — единственный долговечный материал (впрочем и она исключалась в случаях возможного применения плоской земляной кровли).

Значительная часть олинфских домов, как уже указывалось, имела два этажа. Во многих случаях удалось установить местоположение деревянных лестниц (благодаря камням, служившим их основанием, и первой ступени). Чаще всего лестница располагалась у одной из стен внутреннего дворика, обычно наружной. У нас нет непосредственных данных о плане второго этажа. Если принять второй этаж по площади равным первому, то в нем должно разместиться еще около десятка комнат.

В Афинах вторые этажи часто нависали над первыми (подобно тому, как это было и в Помпеях). Нужно предполагать, что это имело место и в других городах. Этот прием получил такое распространение, что уже в конце VI века до н. э. в Афинах вторые этажи, нависавшие над первыми, облагались, как указывает Аристотель, особым налогом, а позднее и вовсе были запрещены.

Рис. 190-191

В Олинфе было обнаружено несколько домов вне квартальных блоков, с более индивидуальными планами. Они располагались несколько на отлете, без связи с регулярной планировкой всего города. Примером такого индивидуального дома, очень богато отделанного, является так называемый дом «Комического актера». То обстоятельство, что его стены не были зажаты соседними домами, позволило вынести дымоход за пределы прямоугольной основы плана; дымоход (рис. 187; ср. рис. 186) начинался с уровня земли, открываясь в комнату с очагом в виде своеобразного алькова, разделенного посредине дополнительной опорой (рис. 187).

Еще один богатый дом вне квартальных блоков — это так называемая вилла «Доброй Судьбы», мозаичные полы которой являются лучшими из найденных в Олинфе. Оба дома обладают вполне сформировавшимися внутренними двориками, окруженными обходами со всех четырех сторон. Эти дворики почти тождественны перистильным дворам эпохи эллинизма, от которых однако отличаются существенной особенностью: в олинфских домах обходы отделены от двориков не колоннами, а столбами, к которым были сведены простенки, чтобы больше расширить проемы, открывавшиеся во двор. Это позволяет рассматривать обходы олинфских домов как пастады, предельно раскрытые и распространенные на все четыре стороны двора (табл. 109).

Рис. 192-194

В конце IV или в начале III века до н. э. столбы уступили место деревянным или каменным колоннам. Начальная фаза этого перехода от домов пастадного типа к перистильным отражена также в ранних домах Делоса (см. табл. 145).

Что касается интерьера жилища классической эпохи, то он в основном оставался простым и непретенциозным, в соответствии с простотой быта и нравов. Тем не менее в жилых домах, несомненно, применялась роспись, сведения о которой были дополнены также раскопками Олинфа.

Стены, выходившие во двор и внутренние помещения, были оштукатурены и покрашены обычно в три цвета, отделявшиеся вдавленными в штукатурку полосами. Иногда нижняя полоса, подражая блокам орфостатов, делилась такими же вертикальными полосами на ряд отрезков. Ширина полос, и их цвета были различны. Так, в одном из домов по низу стены шел белый пояс в 0,40 м высотой, над ним была узкая желтая полоса, выше которой поверхность стены была сплошь покрашена красной краской. Встречается окраска цокольной части стены и в желтый цвет, а лежащей над ней узкой полосы — в голубой. На последней можно видеть пластически исполненные пальметты. Фигурных композиций в настенной живописи обнаружено не было.

Таблица 109

По сравнению с простой и строгой раскраской стен значительно большим богатством рисунка отличалась отделка полов (табл. 109, фиг. 5—7). Полы двориков и парадных помещений богатых домов украшались мозаикой из разноцветной гальки. Здесь выкладывались простые геометрические узоры, различные орнаменты, изображения животных и фантастических существ, а также многофигурные сцены из эллинской мифологии. В более скромных жилищах встречались глинобитные полы, нередко пролитые известковым раствором и окрашенные в один тон (например, желтый). Внутренние дворики также мостились каменными плитами.

В целом, раскопки Олинфа показали большую зрелость жилищной архитектуры классического периода, — зрелость, сказавшуюся не только в первых опытах блочной застройки городских кварталов, но и в характерном для этого времени «пастадном» типе жилого дома (Дома этого типа помимо Олинфа были обнаружены еще в Пелле, Эретрии, а также на Делосе, где «Дом на холме», относящийся, однако, уже к эллинистической эпохе, является прекрасным примерам пастадио-перистильного дома). Соответствие этого типа социально-бытовым и климатическим требованиям и большие возможности варьирования обусловили широкое распространение пастадного дома, явившегося основой последовавшего развития античного греческого жилища.

Таким образом, на протяжении рассмотренной эпохи сложились не только градостроительные приемы, но и элементы жилой архитектуры, дальнейшее развитие которой протекало в последующую эллинистическую эпоху.

Мебель, употреблявшаяся эллинами в повседневной жизни, отличалась простотой и удобством для бытового применения. Она свидетельствует об умении сочетать утилитарные начала с подлинно художественной формой, проявлявшемся древнегреческими мастерами не только в архитектуре, но и в художественном ремесле (рис. 189).

Таблица 110

Типы эллинской мебели сравнительно немногочисленны. Применялась преимущественно невысокая мебель (табуреты, ложа, столы, лари и пр.).

Представление о жилом интерьере, мебели и других предметах домашнего обихода дают нам рисунки на вазах и отчасти изображения на рельефах (табл. 111; рис. 189).

Употреблявшиеся греками стулья обычно имели прогнутые, широко расставленные ножки и изогнутую спинку с широко вогнутой перемычкой в верхней части. Сидевшие на таких стульях нередко ставили под ноги небольшие скамеечки (рис. 190—193).

Для хранения одежды и иного имущества у греков служили сундуки и лари, очень простые по очертаниям. Драгоценные уборы и другие мелкие вещи они держали в небольших шкатулках. Особенно характерной мебелью у греков была «клинэ» — довольно высокое ложе на четырех массивных ножках, обычно профилированных и богато украшенных инкрустацией. На клинэ для удобства подстилали тюфяки и подушки, пестро украшенные узорами.

Значительно ниже, чем клинэ, были у греков небольшие обеденные столы — трапедзы, имевшие прямоугольную или круглую форму. Во время симпосиев (пиров) их ставили около клинэ каждого из пирующих.

Таблица 111

Немалую роль во внутреннем убранстве греческого жилища играла утварь, в частности вазы, украшенные росписью. Чаши и другие небольшие сосуды нередко вешались на стенах.

Формы ваз, употреблявшихся в быту эллинов, отличались большим многообразием: плоские двуручные чаши — килики, высокие вазы с двумя ручками — амфоры, кувшины для воды с тремя ручками — гидрии, узкогорлые сосуды для оливкового масла (лекифы), которым греческие атлеты натирали тело перед борьбой (рис. 194).

Из других предметов эллинского обихода следует упомянуть о светильниках — плоских лампадах с одним или несколькими рожками, и высоких курильницах для благовоний — фимиатериях. Для омовений служили лутерии — широкие неглубокие чаны, стоявшие иногда на высоких ножках, а также уже упоминавшиеся керамические ванны с сиденьем.

Таблица 145