Квинт Аврелий Симмах: риторика и политика

Павел Шкаренков

Статья была опубликована в журнале «Вопросы истории» №7, 1999 г.

Шкаренков Павел Петрович – аспирант Российского государственного гуманитарного университета.

«Мы живем в век благосклонный к талантам, когда выдающиеся личности могут обижаться только на себя, если они не достигают тех вершин, которых заслуживают» (Symm., Ер. III, 43). Эта фраза из письма Квинта Аврелия Симмаха очень точно характеризует как его собственный жизненный путь, так и ту историческую эпоху, в которой он жил.

Предполагаемое изображение Симмаха, возносящегося на небеса после смерти. Гении, несущие его на руках, а также бог Солнца и знаки зодиака свидетельствуют о языческих убеждениях Симмаха. Деталь панели диптиха из слоновой кости, 402 г. н. э.

История Римской империи IV в. представляет особый интерес: на смену старому порядку приходит новый, окончательно утверждается, по крайней мере официально, новая религия, торжествует ранее гонимая христианская церковь. Это век бурной политической борьбы, военных катастроф, придворных интриг, мятежей узурпаторов, социальных и экономических потрясений. «В современной нам исторической ситуации легче понять те эпохи, когда рушились вековые традиции, а общество переживало один кризис за другим», – замечает X. Блок (Bloch Н. The Pagan Revival in the West at the End of Fourth Century. – The Conflict between Paganism and Christianity in the Fourth Century: Oxford. 1963, p. 193). Но в то же время это и период последней относительной стабилизации жизни в империи, последнего расцвета римской культуры, литературы, философии; век, когда жил последний великий историк античности Аммиан Марцеллин и последний великий римский поэт Авсоний. На протяжении IV в. на исторической арене действовала целая плеяда заметных фигур в сфере политики, культуры, религии. Не последнее место среди них занимает и истинный «сын своего века» Симмах – оратор, писатель и политический деятель – отразивший в себе все особенности своего времени. Его имя и деятельность были известны далеко за пределами Рима, и славу он приобрел как на литературном, так и на государственном поприще.

Симмах вошел в историю римской литературы как оратор, однако речи его почти не сохранились, если не считать нескольких незначительных отрывков и трех неполных панегириков императорам Валентиниану и Грациану (Ораторский талант Симмаха был по достоинству оценен его современниками. Пруденций сообщает, что Симмах превосходил красноречием самого Цицерона (Prudent., Contra Symmachum 1, 682), а поэт Авсоний, один из основных корреспондентов Симмаха, ставил его в один ряд с Исократом, Демосфеном и Цицероном (Symm., Ер. I, 32). Макробий, говоря об ориентации Симмаха на стиль Плиния Младшего, утверждает, что он не уступает никому из древних авторов (Масг., V, 1, 7)). Гораздо лучше характеризует ораторские способности Симмаха его знаменитая реляция об алтаре Победы («Relatio de ara Victoriae»). Основной корпус дошедших до нас сочинений Симмаха составляет большой сборник писем, собранный и изданный после смерти автора его сыном. Письма распределены по 10 книгам, по образцу сборника писем Плиния Младшего, который был образцом для Симмаха и по стилю, и по форме изложения. Как и у Плиния, 10 книга состоит из донесений императору (Сборник писем Симмаха был издан его сыном между 402 и 408 гг. См. об истории публикации: McGeachy J. A. The Editing of the Letters of Symmachus. – Classical Philology. 1949, p. 222 – 229). Произведения Симмаха содержат в себе много ценнейшей информации о различных сторонах жизни Рима и империи. Будучи сыном префекта города, и сам выполняя эти обязанности, Симмах сообщает много сведений, касающихся функционирования городской администрации, круга обязанностей префекта, его взаимоотношений с сенатом. Мы узнаем от него о том, что волнует сенаторскую аристократию, что занимает умы образованнейшей части, «интеллектуальной элиты» римского общества. Сообщаемые нам факты очень важны, даже тогда, когда автор предупреждает нас, что он не может себе позволить быть до конца откровенным и говорить в своих письмах об всем, что ему известно.

Мраморный бюст Цицерона. I в. до н. э.

Переписка Симмаха проливает яркий свет на политическую, культурную и религиозную жизнь Рима и Римской империи во второй половине IV – начале V века. При этом Симмах был не сторонним наблюдателем, а активным участником основных событий, совершающихся в Городе и империи. Деятельность его была разнообразна: он был квестором, претором, верховным жрецом, правителем нескольких провинций, префектом Рима, консулом (Corpus inscriptionum latinarum (CIL), VI, 1699).

Квинт Аврелий Симмах родился между 340 и 345 г. в богатой сенаторской семье, которая, однако, не могла похвастаться знатностью. Его дед (или прадед) был варваром и получил право гражданства при Диоклетиане (О предках Симмаха см. Chastagnol A. Les Pastes de la Prefecture de Rome au Bas-Empire. P. 1962, p. 112 – 114; 159 – 161; Seeck O. De Symmachi vita. – Monumenta Germaniae Historica. – Auctores Antiquissimi (MGH-AA). Berolini. Vol. 6, pars 1, 4, p. XXXIX-L. Генеалогическое древо Симмаха полностью восстановить не удается, к тому же оно заметно различается у указанных авторов, но нет сомнений, что род Симмаха не был древним). Тем не менее, род Симмаха, хотя и не принадлежал к староримской аристократии, но для середины IV в., когда практически не осталось представителей древних родов, восходящих к республиканскому периоду, считался достаточно знатным (Talbert R. J. A. The Senate of the Imperial Rome. Princeton. 1984, p. 35 – 38). Его дед Аврелий Юлиан Симмах, начиная свою карьеру квестором, в 319 г. был викарием Македонского диоцеза, а в 330 г. удостоился консульского звания. Возможно, он принадлежал к числу тех новых людей, которых Аммиан Марцеллин упрекает в их слишком быстром возвышении при Константине (Talbert R. J. A. The Senate of the Imperial Rome. Princeton. 1984, p. 35 – 38). Отец Квинта Аврелия Симмаха – Луций Аврелий Авианий Симмах – характеризуется Аммиаком Марцеллином как «один из образованнейших и лучших людей своего времени». Он был префектом Рима в 364 г. и должен был стать консулом в 377 г., но не дожил до этого момента (Amm. Marc. XXVII, 3, 3; CIL, VI, 1698).

Луций Аврелий Симмах женился на сестре Волизия Венуста, который был викарием Испании в 363 году. От этого брака родились четверо сыновей, из которых старшим был Квинт Аврелий Симмах. Два его брата умерли довольно рано, а третий скончался в 380 г., будучи викарием Африки. Волизий Венуст был отцом Никомаха Флавиана Старшего, и брак с его сестрой связал родственными узами две самые известные фамилии IV в. н. э. – Симмахов и Никомахов (Symm., Ep. Ill, 6).

Когда отец Квинта Аврелия в 361 г. был в Антиохии, то просил великого ритора Либания стать наставником его сына. Следовательно, тогда Симмах еще нуждался в учителе. Еще в 375 г. он называет себя «молодым человеком» и в 396 г. говорит в первый раз, что «находится на пороге старости». В 365 г. он стал корректором Лукании и Бруттия, но в это время это были уже обычные церемониальные должности для молодых людей из знатных семей (Amm. Marc. XXI, 12, 24; Symm., Ep. I, 1; IV, 18; Cod. Theod. VIII, 5, 25; CIL, VI, 1699; Seeck. O. Op. cit., p. XLI).

Но Либаний не смог стать наставником Симмаха и последнему пришлось получить образование в Риме, где его преподавателем был один из известнейших в Риме и Константинополе преподавателей риторики Минервий, учивший еще Авсония. Симмах получил лучшее по тем временам образование. Он не только выполнял все требования, которые предъявлялись к хорошим ученикам, но и впитал в себя сам дух этого образования, сделался истинным «ритором» – не по имени, но по существу. Вся его дальнейшая жизнь и литературная деятельность во многом объясняется полученным им воспитанием и образованием (П. Браун показывает, как единая система римского образования, основой которого и являлась риторика, обеспечивала в империи социальную мобильность, давала ведущему социальному слою общий язык, который способствовал консолидации правящей элиты (Brown P. The Making of Late Antiquity. Cambridge (Mass.). Lnd. 1978, p. 38)).

Аллегория риторики. Художница А. Джентилески, 1650 г.

В 60-е годы IV в. Симмах уже пользовался репутацией одного из лучших римских ораторов. В 369 г. он был послан со специальным поручением сената во главе делегации к императору Валентиниану I в Аугусту Треверов (Трир), где отмечалась победа над германцами. Там его ораторские способности были замечены и оценены императором, перед которым Симмах выступил с тремя речами, сохранившимися во фрагментах. К этому же времени относится и его знакомство с Авсонием, переросшее затем в крепкую дружбу, продлившуюся до самой смерти знаменитого поэта и ритора. В 370 г. Симмах становится проконсулом Африки, где он проявляет себя незаурядным администратором. В 373 г., вместе с военачальником Феодосией, отцом будущего императора, он подавил мятеж узурпатора Фирма. Популярность Симмаха была так велика, что совет провинции постановил воздвигнуть ему статую (Symm., Ep. I, 32; Symm. Laudatio in Gratianum; SEECK O. Op. cit., p. XLVIII).

 

 

В сентябре 374 г. полномочия Симмаха оканчиваются и, сдав дела, он весной 375 г. возвращается в Рим. Вскоре он женится на Рустициане, дочери Меммия Витразия Орфита, бывшего префектом Рима в 353 – 354 и 357 – 359 годы. Возможно, с этого времени имя Рустициана стало традиционным в роде Симмахов, – так звали и праправнучку оратора, которая стала женой прославленного философа, «последнего римлянина» Боэция (Уколова В. И. Поздний Рим: пять портретов. М. 1992, с. 25). У Симмаха было двое детей: дочь, дату рождения которой мы не знаем, и сын, Фабий Меммий Симмах, появившийся на свет в 384 г. Дочь Симмаха в 392 г. стала женой Никомаха Флавиана Младшего, таким образом, браки между представителями двух этих фамилий стали уже традиционными.

С 375 по 382 г. Симмах заседает в сенате, где выступает с благодарственными речами к императору, или с речами в поддержку своих друзей. Позиции Симмаха как авторитетнейшего сенатора были подкреплены тем, что именно ему было поручено прочитать послание нового императора Грациана, в котором тот уведомлял сенат о смерти своего отца и излагал свою политическую программу (Symm., Or. V; Ер. I, 15; X, 2).

В 382 г. начинается самый яркий период в жизни Симмаха – разворачивается борьба за алтарь Победы. Император Грациан по указанию Медиоланского епископа Амвросия велел удалить статую и алтарь Победы из римской курии, где заседал сенат, конфисковал средства, выделяемые на жертвоприношения, содержание жрецов и весталок, а также передал земли жреческих коллегий и весталок в государственную собственность. Когда в Риме стало известно о решении императора, сенат направил в Медиолан делегацию во главе с Квинтом Аврелием Симмахом. Правда, миссия Симмаха оказалась неудачной. Делегация даже не была принята при дворе. Но в 383 г. Грациан был убит, и в 384 г. Симмах снова едет в Медиолан. Ему удается произнести речь перед императорским консисторием, но активное противодействие Амвросия Медиоланского свело на нет первоначальный успех его выступления (Symm., Rel. III. События, связанные с борьбой вокруг алтаря Победы хорошо исследованы в науке: Казаков М. М. Рим на пути от язычества к христианству. Алтарь Победы. – Вестник древней истории (ВДИ), 1995, N 4, с. 161 – 174; Буассье Г. Падение язычества. М. 1892; Malunowicz L. De ara Victoriae in Curia Romana quomodo certatum sit. Wilno, 1937; Sheridan J. J. The Altar of Victory. Paganism's Last Battle. – L'Antiquite Classique. 1966. Vol. 35, p. 185 – 206; Klein R. Der Streit um den Viktoriaaltar. Darmstadt. 1972; Pohlsander H. A. Victory: the Story of a Statue. – Historia. 1969. Bd. XVIII, p. 588 – 597; Geffckenm J. The Last Days of Greco-Roman Paganism. Amsterdam. 1978).

В 384 г. Симмах становится префектом Рима. Круг обязанностей префекта был огромен. Ему подчинялся не только город, но и округа. В его обязанности входили попечение о сохранности города и регулирование всех сторон городской жизни. От префектуры Симмаха сохранилось 49 его реляций. Среди них можно увидеть приветствия, ответы на послания других лиц, сообщения о назначениях, уведомление императора о вопросах, требующих решения администрации Города. Словом, это были официальные документы высшего должностного лица. При всей официальности реляций можно заметить, что они принадлежат перу не робкого человека, так как автор отстаивает свое видение тех или иных проблем, указывает высшей власти на ее ошибки. Вместе с тем, Симмах облекает свои возражения в высшей степени дипломатическую форму, хотя и позволяет себе критиковать чиновников императорской администрации.

Вид Форума от садов Фарнезе. Художник К. Каро, 1826 г.

В 387 г. Симмах принимает участие в торжествах, посвященных третьему консульству императора Валентиниана II, но вскоре уже приветствовал узурпатора Максима, который еще в 383 г., убив Грациана, захватил власть над всей Галлией. В 387 г. Максим вторгся в Италию. Валентиниан II с матерью бежали в Константинополь к Феодосию, а Симмах написал панегирик Максиму, за что в 388 г. стал консулом. Это была ошибка Симмаха, так как вскоре Феодосии разбил Максима, и Симмаху пришлось искать убежище в христианском храме. Сократ сообщает, что он даже принял христианство, чтобы заслужить прощение. За Симмаха просил епископ Леонтий, и Симмах был помилован императором Феодосием. В 389 г., во время визита Феодосия в Рим, Симмах написал ему панегирик и в 391 г. стал консулом. В 394 г. Симмах поддержал еще одного узурпатора – Евгения, но и он был разгромлен Феодосием. Зять Симмаха, спасая свою жизнь, принял христианство. Его примеру последовал и Симмах, который после этого стал вести только частную жизнь. Последние письма Симмаха датированы 402 годом. Очевидно, оставшийся к концу жизни не у дел он вскоре умирает (Socr., Hist. Eccles. V, 14; Symm., Ep. II, 30, 31, 62, 63; V, 15; IX, 93, 104, 106, 107; Казаков М. М. Узурпатор Евгений и последнее языческое возрождение в Риме. – Политика и идеология в древнем мире. М. 1993, с. 109 – 125).

От бурного IV в. сохранилось довольно большое количество источников: литературных произведений, эпиграфических и законодательных памятников. Об этой эпохе сообщают произведения многих авторов, язычников и христиан, писавших по-латыни и по-гречески, в стихах и в прозе. При этом следует отметить, что не все типы исторических источников пользуются у исследователей одинаковой популярностью, что, конечно, влияет на уровень их изученности. К таким «непопулярным» источникам относятся и письма Квинта Аврелия Симмаха. А между тем письма Симмаха могут пролить дополнительный свет на историю Рима и римского сената, из них мы узнаем об образе мыслей, чувствах, идеалах образованных представителей сенаторской знати, постигаем отношение римской аристократии, в частности ее культурной элиты, к занятию тех или иных государственных должностей, ее взаимоотношения с императорской администрацией. Но, изучая письма Симмаха, всегда следует иметь в виду то огромное влияние, которое оказывает риторика на способ фиксации современной автору действительности.

Изучение и интерпретация позднеантичных сочинений связаны с немалыми трудностями. Во многом они проистекают из-за господствующего еще с эпохи Возрождения мнения о позднеантичной риторике как образце безвкусия, напыщенности и вычурности. Начиная с XIX в. исследователи поздней античности основной акцент делали на явлениях упадка и разложения, что привело к широкому распространению скептических характеристик как литературы этого периода вообще, так и сочинений Симмаха, в частности. Определяющим можно считать мнение Э. Гиббона, следующим образом оценившего корреспонденцию Симмаха: «В форме и распределении своих десятитомных посланий Симмах подражал Плинию Младшему; по уверению друзей у него был такой же богатый и цветистый, как у Плиния или даже лучше (Макробий) слог, но плодовитость Симмаха дает лишь голые листья без плодов и даже без цветов. Из его многословной корреспонденции нельзя извлечь ни много фактов, ни много мыслей» (Гиббон Э. История упадка и разрушения Римской империи. Ч. III. M. 1884, с. 283). Одна за другой стали появляться все более и более уничижительные характеристики как самого Симмаха, так и всей стилевой системы того времени. Даже те исследователи, которые не считали IV и V вв. временем упадка Римской империи, видя в них эпоху наивысшего развития римского общества, отрицая наличие глубокого кризиса при переходе от античности к средневековью, полагали, что риторика как господствующая стилевая система является признаком деградации, а Симмах и его корреспонденты выступают как типичные представители упадка римской интеллектуальной культуры и образованности (Фюстель де Куланж Н. История общественного строя древней Франции. СПб. 1904, с. 264). В результате в широкий научный оборот в настоящее врмя оказалась введена лишь незначительная часть литературного наследия поздней античности, представляющая собой определенную совокупность постоянно повторяющихся цитат и отрывков из сочинений авторов этого периода, которые истолковываются в зависимости от концепции того или иного ученого.

Нельзя сказать, что произведения Симмаха полностью обойдены вниманием ученых. К ним не раз обращались с различными вопросами, интересуясь отдельными высказываниями автора. Тем не менее весь корпус писем Симмаха еще не становился предметом специального изучения. Основным препятствием для подобных исследований по-прежнему является риторическая природа источника. Разбираясь в сложных стилистических конструкциях, пытаясь вычленить конкретную информацию из витиеватых риторических периодов, историки обычно приходят к мысли о бессодержательности произведений Симмаха. При этом часто совершенно не принимается во внимание, что «риторические фикции не воспринимались как противоречащие нормальному порядку вещей. Больше того, риторическая обработка с ее заведомым произволом даже приближала предмет к существовавшему в общественном сознании «образу правдоподобности» (Смирин В. М. Римская школьная риторика Августова века как исторический источник: (По «Контроверсиям» Сенеки Старшего). – ВДИ, 1977, N 1, с. 101).

При первом знакомстве с интересующими нас произведениями бросается в глаза их тщательно разработанный стиль, реминисценции из сочинений известных писателей, изысканные архаизмы, бесчисленные аллитерации, метафоры. Содержание отходит на второй план, оказываясь лишь поводом для проявления стилистического дарования. Любое событие может дать повод для написания литературного произведения от письма до поэмы. «В новое время письма, которые люди пишут друг другу – это человеческие документы, составляющие как бы комментарий к культурному, художественному, научному содержанию эпохи. В античном мире письма образуют не столько комментарий к культурному развитию, сколько его органическую составную часть» (Кнабе Г. С. Античное письмо. – Человек и общество в античном мире. М. 1998, с. 466).

Письма Симмаха воспринимаются исследователями в основном как литературный памятник, что несомненно справедливо. Почему это происходит, понятно. В наше время письма находятся вне пределов литературы. Когда мы пишем письмо, то редко специально заботимся о средствах художественного выражения. Получаются произведения интересные и важные для пишущего и для адресата. В античности же все было в корне не так. То, что для нас служит способом сообщения о случившимся и передачи мыслей, то в античности являлось таким же жанром литературы, как и любой другой. Предполагалось, что читать письмо будет не только непосредственный адресат, но и многие другие люди, которые могут его скопировать, а потому забота о красоте слога была не меньше, чем при написании речи или поэмы.

Вместе с тем, письма Симмаха нельзя оценивать лишь как литературные произведения, в которых преобладает исключительно риторика. Эти произведения можно рассмотреть и как источник, в котором воссоздаются не абстрактно-теоретические построения, а конкретно-исторические и социальные реалии эпохи, облаченные, тем не менее, в риторическую форму. Ведь именно риторика является тем связующим звеном, которое соединяет уровень абстрактного мышления с породившей его конкретной исторической ситуацией и свойственной для этого общества системой ценностей (П. Браун, останавливаясь на риторике как одном из важнейших аспектов социально– политической жизни поздней античности, замечает, что в условиях усиления центральной власти, риторика становится основой языка убеждения, которым пользовалась аристократия в общении с императором; риторика создавала «образ мира, объединенный древней магией греческих слов» (Brown P. Power and Persuasion in Late Antiquity: Towards a Christian Empire. Madison (Wisconsin). 1992, p. 30)). Но возникает закономерный вопрос: можно ли по условному риторическому образу судить об уже ушедшей исторической реальности?

Аллегория силы Красноречия. Художник Дж. Тьеполо, 1725 г.

Возможно, ответ заключается в самой природе риторики, для которой «характерно, что отношение к конкретному слушателю, учет этого слушателя вводится в само внешнее построение риторического слова». При этом учет «конкретного слушателя» не только выражается в «композиционных формах», но проявляется в «глубинных пластах смысла и стиля» (Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М. 1975, с. 93). Именно изучая господствующую стилевую систему эпохи, которая шире, чем индивидуальный стиль конкретного автора, и которая принадлежит не только литературе, но относится и к психологии эпохи, открывая через нее и психологию автора, можно рассмотреть его мировоззрение в целом (Ковельман А. Б. Риторика в тени пирамид. М. 1988, с. 9 – 10).

Образ времени, созданный Симмахом, далек от действительности, но в то же время и неразрывно связан с ней, он противоречит конкретной жизненной практике, но и не может быть оторван от нее. Действительность получает под его пером некий эталонный, вневременной характер, конкретные детали исторического бытия образуют новое, не реально-историческое, а историко– культурное единство. Письма Симмаха пропитаны идеалами римской государственности, римского понимания истории. Для него классическая античность не кончилась, он продолжает жить в ней, ее традиционная система ценностей вечна и нетленна. В произведениях Симмаха мы видим идеальный гармоничный образ римского государства, у которого было великое прошлое и которому должно быть уготовано не менее великое будущее. Так стоит ли обращать внимание на мелкие и досадные неприятности – вроде вторжений варваров, мятежей, войн, заговоров?

Римское общество, каким оно нарисовано в произведениях Симмаха, весьма напоминает общество времен Траяна и Антонинов, каким мы его видим в письмах Плиния Младшего. Это вовсе не значит, что мы не находим в них сведения по социально-политической, экономической, духовной жизни современного ему общества, хотя и не обнаруживаем собственно исторического взгляда на реальность. В этом заключается одна из главных особенностей эпистолярного корпуса Симмаха: сочетание современных ему конкретно-исторических деталей и эталонной образцовости. Это не снижает ценности писем: для характеристики высших кругов тогдашнего общества нет источника ценнее. Образ эпохи, создаваемый в риторическом произведении, для историка важен – и не только в связи с историей социальной психологии, но и потому, что он может помочь полнее высветить в истории те детали, которые остаются малозаметными при исследовании других типов исторических источников.

То, как Симмах описывал и «реконструировал» реальность, не осталось в границах IV века. Его ближайшим и даже более талантливым преемником стал Кассиодор, создавший уникальный историко-литературный памятник, в котором сочетается детальное отражение реалий его времени и поразительная способность к созданию, с позиций образованного аристократа, удивительной реальности, продолжающей римскую традицию и создающей иллюзию вечности Рима, когда этот мир уже пал и им правили варвары (Уколова В. И. Античное наследие и культура раннего средневековья (конец V – середина VII века). М. 1989; ее же. Флавий Кассиодор. – Вопросы истории, 1982, N 2, с. 185 – 189).