По пути усиления «холодной» войны

Николай Злобин

Сообщение опубликовано в «Вопросах истории» № 9, 2000 года

Автор: Злобин Николай Васильевич – кандидат исторических наук, доцент Московского государственного университета.

Уоррен Остин, посол США в ООН, читает газету с заголовком, в котором президент Трумэн утверждает, что Россия взорвала атомную бомбу. Фото: 23 сентября 1949 г.

К началу 1950-х годов исчезли надежды на дружеские отношения между СССР и Западом, твердо стоявшем на позициях конфронтации. «Наши русские друзья, – писал президент США Г. Трумен, – намекая на реплику И. В. Сталина в адрес Папы Римского в Потсдаме, – понимают только один язык – сколько у вас есть дивизий – реальных и потенциальных». В своем личном дневнике Трумен с раздражением отмечал, что СССР нарушил практически все договоры, подписанные в Тегеране, Ялте и Потсдаме (Harry S. Truman Library. Papers of Harry S. Truman (PHT). Longhand Notes. Box 333). 14 апреля 1950 г. Совет национальной безопасности США (СНБ) на своем 68 заседании принял документ, озаглавленный «Цели и программы Соединенных Штатов в области национальной безопасности», где содержался вывод о необходимости подготовки к войне с СССР. «Кремлевская стратегия и тактика в отношении Соединенных Штатов, – говорилось в документе, – определяется тем, что мы представляем собой не только самое большое и непосредственное препятствие, стоящее между Кремлем и мировым господством, но являемся единственной страной, обладающей силой, способной разрушить его» (PHT. Prezident's Secretary Files. Box 207 «NSC Files – Meetings», Folder «NSC 68»).

В конце августа 1951 г. Трумен одобрил записку, в которой, в частности, говорилось, что по всем конфликтным вопросам «Советский Союз создал ситуацию, в которой не существует решения, с которым Соединенные Штаты могут согласиться», «политика Советского Союза привела к положению, когда советские лидеры должны были отказаться от своей позиции, или идти навстречу риску всеобщей войны, и в которой нет основ для инициатив со стороны Соединенных Штатов» (PHT. Box 187. Folder «Russia 1949-1952»). При этом указывалось, что экономическое давление на СССР бессмысленно. В феврале 1951 г. государственный секретарь Дин Ачесон в письме президенту отмечал, что «при рассмотрении возможностей и альтернатив действия нашего правительства, стало ясно, что советский блок полностью экономически самообеспечен» (PHT, Subject File. Box 159. «Cabinet State – I». Folder «State, Secretary of»).

Поэтому, считали в Белом доме, необходимо сделать все возможное, чтобы убедить кремлевских лидеров: противостоящие им и превосходящие их военные силы и силы стран Запада полны решимости к силовому противодействию. Своих союзников американцы убеждали, что самим выступать с ициативой переговоров сейчас нецелесообразно, надо продемонстрировать, «что мы решительно отказываемся пойти на какие-либо компромиссы, предающие наши принципы и жизненные интересы» (PHT. Box 187. Folder «Russia 1949-1952»). Администрации США важно было показать Москве, что страны Запада выступают единым фронтом в отношении СССР и в первую очередь добиться единства взглядов с традиционным союзником – Великобританией.

К началу 1950-х годов экономическое положение Англии было непростым. Нарастало все больше проблем во внешней политике, стремительно рушилась империя. Правительство было напугано не только советским экспансионизмом, но и американской политикой. Однако связи с Америкой продолжали оставаться тесными. Страна все больше зависела от американских займов. Черчилль назвал план Маршалла «самым благородным актом в истории» (Miller M. Plain Speaking. An Oral Biography of Harry S. Truman. N. Y. 1984, p. 249). В результате доктрины Трумена США, по сути, заменили Англию на юге Европы (Arnstein W. L. Britain Yesterday and Today. 1830 to The Present. Lexington. 1971, p. 313). Америка превращалась в мирового лидера, а Англия откатывалась на позиции младшего партнера. Выступая в парламенте в мае 1951 г., еще как лидер оппозиции, Черчилль говорил об Америке: «Посмотрите на деньги, которые они дают Европе. Посмотрите на деньги, которые они давали нашей стране во время правления социалистов. Я сомневаюсь, что мы бы имели Утопию, в которой мы живем, без их помощи. Где бы мы все были без их помощи Европе? Свободная Европа не в состоянии защитить саму себя и будет оставаться такой еще несколько лет» (Churchill W. S. His Complete Speeches 1897 – 1963. Vol. VIII. 1950-1963. N. Y. and Lnd. 1974, p. 8199).

Уинстон Черчилль борту «Королевы Марии» с американским послом Уолтером С. Гиффордом и Энтони Иденом. Фото: декабрь 1951 года

25 октября 1951 г. в Англии состоялись очередные парламентские выборы. Семидесятишестилетний У. Черчилль опять стал премьер-министром. В конце ноября Черчилль заявил, что не думает, что война возможна. «Если это произойдет,– сказал он,– то по одной из двух причин. Либо американцы, не имея возможности или не желая больше платить за обеспечение безопасности в Европе, заявят русским, что те должны к определенному числу уйти из определенных мест и следовать определенным требованиям, иначе они атакуют. Либо русские осознают, что безопасность основана не на том, чтобы быть сильными, а на том, чтобы быть сильнейшими и, руководствуясь не эмоциями, а точным расчетом, решат, что они должны атаковать, пока не поздно. И, если они решатся на это, первой мишенью будут Британские острова, которые являются аэродромами». Поэтому «Англия должна превратиться из кролика в ежа» (Colville J. The Fringes of Power. 10 Downing Street Diaries 1939-1955. N. Y. and Lnd. 1985, pp. 635-363). Для этого, говорил Черчилль 9 декабря 1951 г. в речи, посвященной оборонной политике нового правительства, необходимо как можно большее сближение с США (Churchill W. S. Op. cit., p. 8303). Свой первый зарубежный визит премьер-министр совершил в Америку – в начале января 1952 года.

Встреча лидеров США и Великобритании в Вашингтоне интересна с точки зрения выработки единой политики в отношении СССР. В литературе, посвященной англо-американским отношениям, деятельности Трумена и Черчилля, эта встреча, хотя и упоминается, но пристальному исследованию не подвергалась. Сам Трумен в своих мемуарах высоко отозвался о результатах «новой встречи со старым другом» (Truman H. S. Memoirs. Vol. 2. N. Y. 1986, pp. 259-260).

В капитальной биографии Трумена упор делается на признание Черчиллем того, что он всегда недооценивал Трумена (Hamby A. L. Man of the People. A Life of Harry S. Truman. N.Y., Oxford. 1995, pp.570-571). В работе Д. Маккаллога содержится вывод, что успех, достигнутый президентом в ходе переговоров, способствовал определенному самоутверждению Трумена в условиях резкого снижения его популярности в стране (McCullough D. Truman. N. Y. and Lnd. 1992, pp. 874-875). Д. Чейс выделяет только два вопроса, обсуждавшиеся на встрече – создание Европейского оборонительного союза и назначение командующего войсками НАТО в Атлантике (Chace J. Acheson. Cambridge (Mass.). 1998, pp. 335-337). Наиболее развернутый анализ переговоров содержится в работе британского историка Дж. Чармли (Charmley J. Churchill's Grand Alliance. The Anglo-American Special Realationship 1940– 1957, N. Y., San Diego, Lnd. 1995, pp. 252-260), однако он концентрирует свое внимание на англо-американских взаимоотношениях и совсем не затрагивает вопросы политики в отношении СССР (Gilbert B. B. Britain Since 1918. N. Y. 1980, pp. 179-181; Armstein W. L. Op. cit., pp. 317-319; Havighurst A. F. Britain in Transition. The Twentieth Century. Chicago and Lnd. 1985, p. 438-444; Gaddis J. Z. We Now Know. Rethinking Cold War History. Oxford. 1997, pp. 23-25). Интересную информацию о встрече можно почерпнуть из воспоминаний ее участников и очевидцев (Colville J. Op. cit., pp. 635-640; Churchill. Taken from the Diaries of Lord Moran. The Struggle for Survival. 1940-1965. Boston. 1966, pp. 374-396; Acheson D. Present at the Creation. My Years in the State Departamet. N. Y. 1987, pp. 594-606; The Hairy S. Truman Encyclopedia. Boston. 1989, pp. 51-54, 143-145, 332-334, 338-339), а также в биографии Черчилля (Gilbert M. Winston Churchill. Vol. 8. Boston. 1988, pp. 672-695).

Трумэн (слева) и сэр Уинстон Черчилль беседуют в библиотеке Британского посольства в Вашингтоне. Фото: январь 1952 г.

Согласование визита началось сразу после выборов в Англии и в середине ноября Трумен дал на него свое согласие. Планировалось рассмотреть множество взаимных проблем, которые накопились за время правления лейбористского правительства К. Эттли. Повестка дня также включала большой круг мировых проблем; одним из центральных вопросов была выработка общей политики по отношению к Советскому Союзу (PHT. President's Secretary's File. General File. Box 115. Folder «Churchill, Winston, 1951 – 1953»; Folder «Churhill, Winston – Meetings with President Truman. Jan. 1952 (folder 3)»).

Накануне визита британского премьера пресса США была полна прогнозов. Отмечались серьезные разногласия по вопросу о политике в отношении СССР. Если Черчилль склонялся к организации переговоров по широкому кругу проблем с советскими лидерами и, в первую очередь, со Сталиным, то Трумен настаивал на усилении экономического и военного давления на коммунистические страны и отказе от встречи с их лидерами. Газеты США писали, что Черчиллю будет предложено отложить на неопределенное время даже предложение о его встрече со Сталиным, не говоря уже о Большой Тройке. Отношения английских газет было еще более скептическое. Их вашингтонские корреспонденты писали, что США не приветствуют приезд Черчилля, которому будет оказан холодный прием, поскольку у США есть «серьезные проблемы» в отношениях с Англией (New York Times, 2, 3, 5.1.1952). Английская пресса не без оснований полагала, что статьи о «ненужности приезда Черчилля» оказывают давление на премьер-министра накануне переговоров и создают негативную атмосферу вокруг предстоящего визита.

Однако все это не нарушало стратегического согласия между США и Англией в отношении СССР. Обе страны выступали против дальнейшего советского экспансионизма – прямого и непрямого. Правительство США так формулировало задачи переговоров: «Признавая географические, стратегические и экономические факторы, которые побуждают Англию придерживаться более мягкой линии в таких вопросах, как переговоры с Советским Союзом и торговля Запада и Востока, мы должны убедить Черчилля в реализме американских оценок советской угрозы» (PHT. President's Secretary's File. Box 116. General File «Churchill-Truman Meetings». Folder «Churchill-Truman Meetings – Papers, Prepared for Gen. Information»). Американцы понимали, что британский лидер захочет обсудить с президентом приемлемые условия, на которых можно найти общий язык с СССР по главным международным проблемам. Поэтому накануне переговоров государственным департаментом, Пентагоном и президентской администрацией был выработан документ «Перспективы достижения приемлемой договоренности по главным вопросам с СССР», в котором Трумену не рекомендовалось в беседах с Черчиллем даже поднимать этот вопрос.

Правительство США полагало, что есть только четыре вопроса, по которым имеет смысл вести переговоры с СССР – положение в Германии, Корее, Австрии и проблемы разоружения. «Нет никаких свидетельств, что советское правительство в настоящее время готово идти к приемлемому для нас соглашению о будущем объединенной Германии». «Нет свидетельств того, что советская сторона желает заключить мирный договор (с Австрией) и вывести свои оккупационные войска. Договор по австрийскому вопросу, который сделает Австрию советским сателлитом или оставит ее под доминированием Советов, является неприемлемым для нас». В вопросе о разоружении правительство СССР «стоит на старых позициях и в настоящее время не имеет желания пойти на уступки, могущие привести к соглашению между нами». Поэтому, заключалось в документе, «не видно никаких перспектив для успешных переговоров в настоящее время по любым из важнейших проблем, за исключением Кореи, по которой мы надеемся достичь соглашения» (PHT. President's Secretary's File. Box 116. General File «Churchill-Truman Meetings». Folder «Churchill-Truman Meetings – Papers, Prepared for USSR Problem»).

Премьер Уинстон Черчилль на ужине устроенном госсекретарем Дином Ачесоном в ходе официального визита в США. Перед ужином он позировал со своей дочерью Сарой Черчилль (слева) и Маргарет Трумэн (справа), дочерью американского президента. Фото: январь 1952 г.

Представители Пентагона предложили вынести на рассмотрение лидеров двух стран также еще вопрос о возможных акциях в случае советского нападения на Японию. Однако президент отклонил это предложение, заявив, что «любая утечка информации о том, что такой вопрос обсуждался, вызовет сильнейшую реакцию не только в этих двух странах, но и в Западной Европе» (Ibid., Folder «Churchill-Truman Meetings – Negotiating Papers»).

Трумен считал, что на любых переговорах Сталин будет настаивать на признании в качестве статус-кво сложившихся сфер влияния. Английское руководство полагало, что можно согласиться на статус-кво в отношении Восточной Европы, но Трумен заявил это абсолютно неприемлемо для США. По мнению президента, такое признание будет негативно воспринято американским общественным мнением, не принесет пользы позиции Запада в целом и даже не вызовет уважения со стороны руководства СССР.

«Международное коммунистическое движение,– полагали в Белом доме,– может и будет действовать в целях расширения советского контроля без признания ответственности за это советского правительства. Нам не доступны такие же возможности». США считали нереалистичным ожидать разрешения противоречий с СССР до тех пор, пока Запад не достигнет его силы; это является принципиальным условием для успешных переговоров. Практически невозможно проверить выполнение любых соглашений, «ибо Кремль контролирует коммунистические партии вне СССР, которые могут полностью нарушать такого рода соглашения без видимого участия советского руководства».

Государственный департамент с достаточной долей уверенности полагал, что Черчилль поднимет вопрос о необходимости новой встречи Большой Тройки или Большой Четверки (с приглашением премьер-министра Франции). Такое предложение было важной частью предвыборной программы Черчилля и поддерживалось большинством англичан. Опросы общественного мнения показывали, что «англичане негативно оценивают советскую политику, но большинство тем не менее надеется на способность Англии участвовать в укрпелении мира. Английское большинство рассчитывало на встречу Большой Четверки, независимо от того недоверия, которое они испытывали к русским». По мнению британцев, в силу недостатка опыта в международных делах, США преувеличивают значение советской опасности, ведут политику, «не оставляющую надежды на разумный компромисс и исходят из того, что «война между капитализмом и коммунизмом неизбежна».

Позиция Лондона в этом вопросе сводилась к трем основным пунктам. Во-первых, учитывая военное и экономическое преимущество Запада, СССР будет вынужден пойти на переговоры. Во-вторых, такая встреча предотвратит саму возможность превентивной массированной атаки со стороны СССР на страны Западной Европы. В-третьих, предложение о такой встрече, даже, если будет отклонено Москвой, обеспечит Западу возможность развернуть очень ценную мирную пропагандистскую кампанию во всем мире и убедит мир, особенно европейцев, что лидеры западных стран предприняли все возможное для разрешения противоречий, а вина за то, что этого не произошло, лежит только на Кремле.

Американская администрация придерживалась почти противоположной позиции. Опросы общественного мнения показывали, что «большинство американцев сомневается в том, насколько реально оценивают англичане советскую опасность, особенно, в контексте британской политики в отношении Китая и торговли с коммунистическими странами. Подавляющее большинство полагает, что достичь договоренностей с СССР будет невозможно». «В настоящее время,– считали в государственном департаменте,– нет никакой почвы для того, чтобы такого рода переговоры закончились успешно по любому обсуждаемому вопросу». Американцы, с одной стороны, старались не допустить, чтобы у Черчилля сложилось впечатление, что Вашингтон в принципе отвергает переговоры с СССР, а с другой, убедить его в тщетности и опасности любых, широко освещаемых конференций с Москвой пока отсутствуют свидетельства, что существуют условия для решения конкретных вопросов. Американская позиция еще до начала переговоров была доведена до сведения Черчилля. Посол Великобритании в США О. Франке уверил госдепартамент, что Черчилль не будет поднимать вопрос о встрече на высшем уровне (Ibid., «Papers, Prepared For USSR Problem»). Однако уже на первой пресс-конференции английский премьер заявил, что намерен обсудить данный вопрос, считая, эту встречу весьма полезной (New York Times, 6.1.1952; PHT. Ibid).

Члены олимпийской сборной России вешают портрет Сталина под изображение серпа и молота на здание, где они размещаются в Отаниеми, Хельсинки во время Олимпиады. Советские спортсмены совместно с другими из стран советского блока живут вне Олимпийской деревни. Фото: июль 1952 г.

Американцы разработали два варианта действий. Если Черчилль предложит переговоры с СССР, но не встречу на высшем уровне, президент готов заявить о том, что он «весьма заинтересован узнать, почему сейчас хорошее время для полезных переговоров». Если же Черчилль будет настаивать на встрече на высшем уровне, президент должен был заявить, что Соединенные Штаты выступают за переговоры. Однако, «после окончания войны и во многих случаях по инициативе США мы почти постоянно находились в состоянии различного рода переговоров с Советским Союзом. Кроме постоянных контактов в ООН, состоялись переговоры с русскими в конце 1945 г., в 1946 г. и в 1947 г. на Совете министров иностранных дел. В 1948 г. мы вели переговоры в Москве непосредственно со Сталиным по поводу блокады Берлина. Они продолжались в ООН осенью 1948 г. и зимой 1949 года. Мы быстро отреагировали на интервью Сталина прессе. Это привело к переговорам между Маликом и Джессапом ранней весной 1949г. и в результате – к концу блокады Берлина и встрече министров иностранных дел. Мы провели четыре месяца в Париже весной 1951 г., обсуждая повестку дня возможной конференции. Хотя мы и придерживаемся идеи переговоров, мы не видим никаких свидетельств того, что Советы настроены достичь и придерживаться реалистического соглашения по любому из важнейших вопросов, таких как германский, австрийский или перевооружение».

Однако, при всех разногласиях, обе стороны были заинтересованы выработать единую политику в отношении возможных действий советского руководства. «Наши фундаментальные цели в противостоянии с СССР,– говорилось в документах встречи,– заключаются в том, чтобы сдерживать его агрессивную экспансию в нынешних территориальных границах, поощрять или создать, если возможно, ситуацию при которой бы в странах Восточной Европы – советских сателлитах – советский контроль и доминирование были бы ослаблены и удержать Кремль от действий, которые могут привести к серьезной войне». США стремились «к защите собственной национальной безопасности путем контроля за дальнейшим развитием экспансионизма СССР, как в плане прямых территориальных требований, так и в отношении расширения советского политического доминирования через захват власти комунистическими группами.., в сдерживании советского экспансионизма методами, которые не приведут к войне». Точка зрения Англии была во-многом близка к американской, но в Лондоне были склонны не столь серьезно оценивать советскую угрозу и возлагать большие надежды на достижение соглашений с советским блоком через прямые переговоры с советскими лидерами (PHT. Ibid).

Остатки Берлинской стены – символа холодной войны. Фото: ноябрь 2022 г.

Уже на первой встрече 5 января 1952 г. премьер-министр Великобритании заговорил об «опасности из Кремля». Во время Берлинского кризиса 1948 г. риск войны, по мнению Черчилля, был очень велик, теперь же он почти отсутствует. В Лондоне не ожидают преднамеренной атаки со стороны СССР в 1952 году. В то же русские чувствуют себя очень уверенно – со времени окончания войны «они преобрели половину Европы и весь Китай без потерь»(Gilbert M. Op. cit., p. 676). Черчилль утверждал, что «страх является центральным фактором советской политики. Они боятся нашей дружбы больше, чем нашей враждебности. Надо надеяться, что растущая мощь Запада изменит коренным образом это и они будут бояться нашей враждебности больше, чем нашей дружбы и будут вынуждены искать нашей дружбы» (PHT. Ibid. Folder «Churchill-Truman Meetings – Memos and Minutes).

Администрация США выдвинула две главные задачи. Первая – «создать военное, политическое, экономическое и психологическое единство свободных наций и, особенно, стран-членов НАТО». И вторая – «стимулировать и использовать и слабости, разногласия и отсутствие единства за железным занавесом методами политической войны». Британское руководство полагало, что усиление военной мощи стран Запада «может спровоцировать Кремль на агрессивные действия». То есть, речь шла о выработке комплекса военных и политических мер по сдерживанию СССР, при этом Вашингтон делал упор на военные приготовления, а Лондон – на «использование политических акций» (PHT. Ibid Folder «Churchill-Truman Meetings – Papers, Prepared for USSR Problem»). Выступая 11 января в Колумбийском университете, А. Идеи говорил, что СССР не стремится к крупномасштабной войне и с ним возможно, хотя бы временно, договориться о мире (New York Times, 12.1.1952).

Американцы же подчеркивали, что, по их мнению, «нынешние хозяева советской империи имеют две главных цели. Первая, сохранить свою собственную власть; вторая – расширить эту власть до максимальных пределов. Первая цель является более важной для советских правителей; на этом факте и базируются наши надежды по защите Запада против советской агрессии без возобновления войны. В своих усилиях достичь эти цели, СССР не связиывает себя моральными принципами и признает только силу». Поэтому «соглашения с СССР бесполезны, если они не базируются на силе» (PHT. Ibid. Folder «Churchill-Truman Meetings – Papers, Prepared for USSR Problem»).

Эту позицию на переговорах особенно ясно высказал Ачесон: «главная опасность для нас заключается не в возможности массированной атаки на Западную Европу, а в ползучих действиях с помощью сателлитов в различных частях мира, что изнурит западные силы. Я говорю о таких действиях, как например, те, что ведутся сейчас в Индокитае». «Необходимо,– делал вывод Ачесон,– создать существенные вооруженные силы, способные любые действия СССР сделать слишком опасными для него самого» (PHT. Ibid Folder «Churchill-Truman Meetings – Memos and Minutes»).

В отличии от Англии, США признавали возможность новой мировой войны. Выступая 9 января 1952 г. с годовым отчетом в Конгрессе в присутствии Черчилля, Трумен заявил, что опасность мировой войны продолжает оставаться вполне реальной (New York Times, 10.1.1952). «Никто не может быть уверенным,– полагало правительство США,– что война не начнется в течении этого периода – в результате ошибочных расчетов или из-за положения в какой-то конкретной ситуации, или в результате отчаянного, но преднамеренного решения Кремля. Таким образом, в течении следующих двух или трех лет, по мере того, как наша сила будет возрастать, распространяясь от центра, и приблизится к Советскому Союзу и сфере его контроля, и по мере того, как советские атомные ресурсы достигнут возможного критического размера, нам необходимо продолжать признавать нарастающую вероятность войны». После заключения перемирия в Корее, полагали американские лидеры, СССР может спровоцировать еще одну агрессию через своих сателлитов на новом театре военных действий. И хотя победа СССР во всеобщей войне сомнительна, даже при успехе на начальном этапе, это не повлияет на поведение Советского Союза в случае военных действий. Отсюда необходимо скорей достичь военного превосходства над СССР или, по крайней мере, достижения советского военного уровня.

Американские солдаты, воюющие в Корее, получают почту. Фото: октябрь 1952 г.

Добиться согласия на такую политику Трумен пытался на всем протяжении переговоров с Черчиллем. Он доказывал британскому премьеру, что «ближайшие цели советских лидеров весьма ясны: они хотят замедлить процесс перевооружения стран-членов НАТО; ...остановить строительство военных баз, откуда можно достичь их границ; ...предотвратить перевооружение Германии и Японии, поставить под свой контроль всю Корею, а затем и всю Юго-Восточную Азию; ...не допустить создания эффективной системы обороны на Ближнем Востоке... Эта советская политика носит постоянный характер. По нашему мнению, Кремль принимает решения и действует только после того, как серьезно сравнит возможности – свои собственные и противника... Кремлевские руководители очень чувствительны к... собственной безопасности».

На этом основании правительство США делало вывод, что долгосрочные цели СССР это, во-первых, подготовка к войне и стремление превзойти военные потенции стран Запада, во-вторых, расширение своей сферы влияния и попытки взять под контроль правительства вне этой сферы и, в-третьих, подталкивание как можно большего числа некоммунистических стран к проведению нейтральной политики и к отказу от предоставления своих ресурсов странам Запада.

Черчилль интересовался мнением американцев, как долго протянется холодная война, до каких пор будут страны Запада увеличивать свои военные силы и, наконец, является ли их целью организация восстаний в СССР и его сателлитах. Вашингтон призывал договориться об увеличении сил США и Великобритании, «чтобы быть в состоянии продолжать холодную войну», с тем, чтобы наращивать преимущества Запада. «Могут возникнуть удобные случаи для того, чтобы отравить отношения между Кремлем и его сателлитами и ослабить контроль за населением со стороны коммунистических режимов... Но мы наращиваем наши силы без мысли ускорить в будущем столкновение с СССР». Районом возможного конфликта между СССР и Западом американцы считали Западную Европу, где Кремль «почти наверняка будет продолжать «мирное» наступление в целях усиления страха перед войной», «играть на объединительных настроениях в Германии» и «с помощью местных коммунистических партий препятствовать везде, где только возможно, эффективной деятельности правительств».

Масштабные военные действия в Европе маловероятны, так как связаны с большим риском. Они могут затронуть интересы НАТО, но нападение на Югославию весьма возможно. В Азии СССР будет стремиться заставить Китай и свои восточноевропейские сателлиты активнее участвовать в военной деятельности, полагая при этом, что это не приведет ко всеобщей войне. «В частности,– говорилось в документах встречи,– Кремль рассчитывает, что возможная интервенция коммунистического Китая в Индокитай или Бирму не спровоцирует начало всеобщей войны, но приведет к расширению коммунизма в Юго-Восточной Азии». На Ближнем Востоке «Иран представляет собой самую лучшую цель. Основываясь на договоре 1921 г., они могут оккупировать, по крайней мере, северный Иран, считая, что это повлечет за собой сравнительно небольшой риск войны». Что касается Кореи, то коммунистические лидеры «надеются, что им удастся выпутаться из неудачных действий без серьезной опасности нанести ущерб престижу коммунизма и материальных убытков».

Протестующие китайские и северокорейские пленные с портретами Сталина, Мао Цзэдуна и Ким Ир Сена в лагере для военнопленных Кодже. Китайские и северокорейские военнопленные содержались на острове Кодже до тех пор, пока они не устроили беспорядки в мае 1952 года, после чего лагерь расформировали и перевели людей в другие тюрьмы. Фото: март 1952 г.

Особенную опасность американцы видели в том, что СССР может начать войну, неправильно оценив размеры военного риска, либо рассчитывая, что ведущие западные страны не примут вызова. США и Англия, говорил Трумен, должны абсолютно ясно показать советским лидерам, что «любые попытки агрессии вызовут сопротивление... Усиление военной силы должно оставаться нашим высшим приоритетом». Трумен поделился с Черчиллем информацией о военном потенциале СССР, которую он только что получил из Пентагона.

На третий день переговоров после долгих дискуссий об американской экономической помощи Англии Трумен вернулся к вопросам увеличения военной мощи стран Запада. Попытки Черчилля добиться создания в рамках европейских вооруженных сил самостоятельных английских дивизий не были поддержаны, Труменом, который перебил собеседника, заявив, что «идея интернациональной армии сработала в Корее... Это не противоречило национальному или боевому духу. В Корее мы кормим турков так, как они хотели, чтобы их кормили, и обращаемся с другими нациями в соответствии с их привычками и они все очень хорошо там вместе существуют и сражаются».

В конце концов Черчилль заверил Трумена, что Англия сделает все возможное для наращивания военного превосходства Запада над СССР. Более того, он предложил объединить военно-воздушные силы стран Западной Европы. «Давайте напишем в коммюнике,– сказал он,– что мы все за европейскую армию. Англичане помогут и, если надо, готовы соединиться с другими». Покладистость Черчилля не стала сенсацией для журналистов. «Ясно, что есть препятствия для восстановления равноправного партнерства. Огромные изменения произошли в силе и престиже Англии за последние пять лет. Черчилль прибыл в Вашингтон в качестве руководителя нации, чья империя сжалась и которая испытывает серьезные экономические трудности» (PHT. Ibid. Folder «Churchill-Truman Meetings – Papers, Prepared for USSR Problem»; New York Times, 13.1.1952). Необходимость получить экономическую помощь стала одной из причин политической уступчивости британского премьера.

8 января к большому неудовольствию американцев Черчилль все же поднял вопрос о новой встрече на высшем уровне с участием Сталина. По мнению английского премьера, «русские хотят такой конференции», хотя и признал, что она может принять форму противостояния. «Результаты ее,– осторожно продолжил Черчилль,– однако могут быть благоприятными, ибо президент США приедет на конференцию со всей мощью своей страны, стоящей за ним и это возможно заставит русских быть благоразумными. С другой стороны, никто не может быть в этом уверенным, и русские могут быть неблагоразумными. Но в таком случае мы не должны исходить из предположения, что конференция окончиться немедленной войной».

Трумен ответил, что поддерживает любые шаги, которые могут предотвратить войну, но «не верит, что русские хотят этого». В жестком тоне президент заявил, что «примет участие лишь в такой конференции, которая способна принести реальные результаты» и, что Черчиллю не стоит настаивать на конференции, которая может закончиться противостоянием. «На такого рода встрече,– сказал Трумен,– русские, вероятнее всего, будут продолжать линию, которой они сейчас придерживаются в Париже». Для Трумена согласие встретиться в составе Большой Тройки или Четверки означало признание определенного равенства Америки с СССР, Англией и даже Францией, что было бы негативно воспринято большинством американской политической элиты (PHT. President's Secretary's File. Box 115. General File. «Ch.– Churhill». Folder «Churchill, Winston – Meetings with President Truman (Folder 1)»). Для Черчилля даже само предложение о такой встрече стало бы не только символом личного возвращения на вершину мировой политики, но позволило бы стать лидером, вернувшим Англию к равенству с США и СССР, утраченному за годы правления лейбористов.

Однако Трумен сразу же заявил, что новая встреча на высшем уровне «только вызовет фальшивые надежды во всем мире и ее неудача по достижению какого-либо конкретного решения погрузит мировое общественное мнение в глубокий мрак. Я думаю, что многие будут реально полагать, что неудача такой встречи достичь ощутимых результатов есть последнее отчаянное усилие предотвратить новую мировую войну». Трумен заявил, что «не поедет в Россию, хотя готов встретиться с русскими, если они сами приедут в Вашингтон», и что он «искренне надеется, что Вы публично не предложите встретиться со Сталиным, ибо это поставит меня в неудобное положение и я вынужден буду сказать, что, хотя я всегда рад видеть Сталина в Вашингтоне, я не желаю посещать его в его столице» (PHT. President's Secretary's File. Box 116. General File «Churchill-Truman meetings». Folder «Churchill-Truman Meetings – Papers, Prepared For USSR Problem»). Трумен понимал, что такое заявление ни к чему его не обязывает, поскольку он уже дважды приглашал Сталина посетить США. В 1945 г. в Потсдаме Сталин формально принял приглашение, но не подтвердил свое согласие по возвращении в Москву. В марте 1946 г. президент США повторил свое приглашение, но получил отказ.

К. Эттли, Г. Трумэн, И. В. Сталин на Потсдамской конференции, 1945 г.

США теперь отказывались не только от встречи Большой Тройки, но даже от переговоров на уровне министров иностранных дел или их заместителей: «Ни одно советское официальное лицо со своими инструкциями не обладает достаточной гибкостью, чтобы сделать встречу по настоящему созидательной». Однако, считал Трумен, нельзя позволить Кремлю полностью изолироваться, ибо тогда «советские лидеры могут сделать опасные выводы на основе неправильных впечатлений. Честно говоря, я не думаю, что мы можем надеяться на то, чтобы привнести чудесные изменения в советскую политику, так же, как мы не убедим их, что хотим мира». Президент заметил, что вряд ли русские сейчас находятся в умиротворенном настроении, особенно после того, как Вышинский только что назвал главного генерала в Корее, генерала Ван Флита каннибалом. Черчиллю ничего не оставалось сказать, кроме того, что он «не будет делать ничего, что могло бы связать руки президенту или сделать ситуацию для него более сложной» (PHT. President's Secretary's File. Box 115. General File. «Ch.– Churchill». Folder «Churchill, Winston – Meeting with President Truman (Folder 1)»). Больше, вплоть до смерти Сталина, не поднимался вопрос о встрече на высшем уровне с участием СССР. Но к тому времени в Белом доме уже два месяца был другой президент – генерал Дуайт Эйзенхауэр.

Черчилль и Трумен договорились сохранить официальные каналы общения с СССР, но одновременно наладить и неформальные контакты на высоком уровне, в том числе, со Сталиным. Трумен информировал Черчилля, что он посылает в Москву Дж. Кеннана. «Наряду с другими его способностями,– считал Трумен,– я думаю, что он вполне подходит для такого типа неформальных контактов и дискуссий с советскими официальными лицами, если ему это позволят». Было заявлено также, что США «горят желанием воспользоваться любым сигналом о том, что Советы желают реалистичных переговоров по конкретному вопросу. История блокады Берлина служит тому доказательством».

Добившись согласия по вопросам усиления военной мощи в целях сдерживания СССР и отказа от организации встречи на высшем уровне, американское и английское руководство обсудило возможные политические акции. Под руководством Ачесона был подготовлен документ, в котором, в частности, говорилось: «Советский Союз, используя во всем мире всевозможные средства психологической войны и подрывной деятельности, старается расколоть единство свободного мира... Перед лицом этой массированной атаки мы должны занять не оборонительные позиции, а контратаковать политическими методами как сам СССР, так и его сателитов в Восточной Европе с тем, чтобы увеличить разногласия, напряжение и разрозненность, которые, как известно, существуют в сфере советского контроля. Железный занавес должен быть пробит и народы, находящиеся под властью Кремля должны узнать, что у них есть друзья в свободном мире. Кроме этого, необходимо активизировать создание политической базы и групп действия для организации сопротивления, которые ослабят советский режим в случае вооруженного конфликта» (PHT. President's Secretary's File. Box 116. General File «Churchill-Truman meetings», Folder «Churchill-Truman Meetings – Papers, Prepared For USSR Problem»).

Трумен информировал Черчилля, что объем радиопередач на СССР из США не только равен, но даже и превышает то, что США транслируют внутри страны. Технический советник Черчилля лорд Чирвилл заметил, что у советских людей «нет соответствующих радиоприемников»; «люди вынуждены слушать те программы, на которые этот приемник настроен» и предложил рассмотреть вопрос о сбрасывании с самолетов множества маленьких приемников (PHT. President's Secretary's File. Box 115. General File. «Ch.– Churchill». Folder «Churchill, Winston – Meeting with President Truman (Folder 1)»).

Руководители США и Англии признали, что Кремль имеет жизненно важные интересы в Восточной Европе и «советские лидеры исключительно чувствительны к любым действиям, направленным на ослабление влияния Москвы». Однако «политическая война усилит трудности советизации Кремлем этого региона и снизит советские военные возможности в случае вооруженного конфликта». Было договорено не ставить целью разжигание преждевременного и бесполезного массового саботажа или военного восстания в СССР или странах-сателлитах. Главное на данном этапе – «разрушать кремлевские планы в его собственной сфере и, через ослабление и разрушение единства, способствовать другим нашим усилиям по сдерживанию советской агрессии» (PHT. President's Secretary's File. Box 116. General File «Churchill-Truman meetings». Folder «Churchill-Truman Meetings – Papers. Prepared For USSR Problem»).

При рассмотрении положения в других регионах мира Трумену и Черчиллю приходилось не раз возвращаться к разногласиям между ними. В Азиатском регионе, например, США признавали только националистическое правительство Китая, в то время как Англия официально признала его коммунистическое правительство. Большие различия были по Ирану. Одной из главных задач Черчилля в Вашингтоне было уговорить американцев поддержать британскую политику в отношении нефтяных разработок в Иране и это ему не удалось, так как для американцев главным было не допустить в Иране доминирования Советского Союза. Не было общей позиции по вопросу о реагировании на возможные попытки коммунистического блока взять под контроль всю ситуацию в Индокитае и Малазии, включая богатейшие ресурсы каучука и олова. Не ясно было и что делать в случае, если СССР примет прямое участие в Корейской войне.

Волновало американцев и уменьшение разногласий между СССР и Китаем. Полтора года назад, говорил Ачесон, «мы полагали, что сумеем сыграть на различиях интересов между коммунистическим Китаем и Советской Россией», но теперь, когда Китай принимает участие в Корейской войне, это стало невозможно, ибо китайские коммунисты все больше попадают в руки Сталина.

Американский пропагандистский плакат «Как Азия поддерживает Сталина». 1952 г.

При обсуждении этих вопросов Трумен заметил, что целью США является сдерживание СССР, но Америка не хочет быть вовлеченной в мировую войну из-за Кореи. Ачесон обвинил Москву в затягивании переговоров, начатых после заключения перемирия. При этом, сказал он, коммунисты наращивают военные силы и давление на территории вне границ перемирия. «Ситуация выглядит так,– продолжал он,– как будто русские заполучили все плоды перемирия и теперь хотят затянуть переговоры... Наша позиция ясна. Мы хотим перемирия, установленного на военной основе. Затем мы хотим договориться по политическим вопросам в Корее. Вышинский пытается расширить переговоры и поднять все дальневосточные вопросы. Он полагает, что таким образом он добьется большего для себя. Мы за то, чтобы в переговорах участвовали и китайские коммунисты, и Северная Корея, и русские, но переговоры должны быть ограничены Кореей. В настоящее время нет надежд на объединение Кореи. Объединенная каким бы то ни было способом Корея будет стоять на одной или другой стороне». Американцев беспокоило, что советские самолеты, используемые в Корее, превосходили по своим параметрам американские.

После продолжительной и активной дискуссии американцы получили заверения в полном одобрении своей внешней политики. «Скажите нам только,– подытожил дисскусию Черчилль,– что вы хотите, чтобы мы делали и где вы хотите, чтобы мы вам помогали». В решениях встречи было прямо записано, что Англия выразила полную поддержку политике США на Дальнем Востоке» (PHT. President's Secretary's File. General File. «Churchill-Truman Meetings». Box 116. Folder «Churchill-Truman Meetings – Memos and Minutes»).

17 января Черчилль выступил в Конгрессе. Он говорил энергично, постоянно переделывал заранее подготовленную речь с учетом переговоров (Lord Moran. Op. cit., pp. 389-391). Видение Черчиллем международных проблем было уже почти идентично американскому. Говоря о СССР, Черчилль заявил, что «теперь наши народы убеждены» в том, что перед ними стоит новая огромная опасность, новая форма тирании и агрессии, не менее ненавистная и опасная, чем та, которую они только что преодолели. Таким образом, он почти дословно повторил слова президента США. «Мы должны,– подчеркнул британский премьер,– упорно и настойчиво под руководством Соединенных Штатов стремиться к цели, которую мы себе торжественно определили... Бисмарк однажды заметил, что важнейшим фактором XIX в. было то, что Англия и Соединенные Штаты говорили на одном и том же языке. Надо добиться, чтобы важнейшим фактором XX веке стало то, что мы идем тем же путем» (Churchill W. S. Op. cit., pp. 8328-8329). По сообщениям из Лондона, многие англичане выражали недовольство столь тесной привязкой английской политики к американской и опасались, что их страна утрачивает свои национальные интересы (New York Times, 18, 22.1.1952).

18 января в конце последней официальной встречи Трумен принес большие цветные фотографии, сделанные в Потсдаме, на которых все главные участники конференции сидели вокруг стола со своими советниками, и попросил Черчилля расписаться на них. Лидеры двух стран стали вспоминать события почти семилетней давности. Трумен сказал, что он «ехал в Потсдам с самыми добрыми чувствами по отношению к Советскому Союзу и с искренним желанием достичь согласия. Он знает, что премьер-министр Англии ехал туда с такими же чувствами». Однако, продолжал Трумен, «первые тревожные сигналы в отношении русских появились, когда генерал союзников прибыл из Румынии и описал, что русские делают в этой стране». Затем Трумен стал вспоминать угрозы со стороны Тито в адрес Триеста, а Черчилль заметил, что помнит, что Трумен занимал по этому поводу очень твердую позицию. Трумен вспомнил «ультиматум по поводу советских войск в Иране и заключил, что «русские нарушили почти все договоренности, сделанные в Потсдаме и все, заключенные в Ялте». Черчилль полностью согласился с этим утверждением.

Тем не менее, сказал Трумен, он все еще хочет достичь согласия с СССР, но не может бросить весь мир на милость русских, во всяком случае, пока он президент. Черчилль повторил, что он не будет делать ничего такого, что затруднило бы американские действия в отношении русских; он еще раз подтвердил, что он окончательно отказывается от самостоятельной политики в отношении СССР. Совместное коммюнике по итогам переговоров должно было подчеркнуть единство и согласие лидеров двух стран практически по всем вопросам. Трумен давал возможность Черчиллю «сохранить лицо» и показать миру успешность его визита в Вашингтон, а также, что Черчилль все еще на вершине мировой политики и к его словам внимательно прислушиваются, и даже прямо следуют им в американской столице. СССР в документе даже не упоминался. «Страны свободного мира объединяют свои силы и возможности для укрепления мира и безопасности...,– говорилось в коммюнике.– Мы готовы в любое время изучить любые разумные шаги по разрешению вопросов, представляющих опасность для мира во всем мире». Было решено не принимать особого документа, посвященного специально отношениям с СССР, ибо в противном случае стало бы ясно, что Англия не имеет теперь собственной политики в этом вопросе, а лишь сказать, что «дискуссия имела место в форме обмена взглядов» (PHT. President's Secretary's File. Box 115. General File. «Ch.– Churchill». Folder «Churchill, Winston – Meeting with President Truman (Folder 1, 2)»).

Расчеты Черчилля на то, что ему удастся восстановить дух и стиль его военных встреч с Рузвельтом не оправдались. Американское правительство не приняло ни одного предложения англичан Тем не менее, Черчилль утверждал, что переговоры прошли успешно. Эту же мысль он пытался доказывать и по возвращении домой, когда был атакован критиками за то, что не сумел отстоять самостоятельность политики Англии по отношению к Советскому Союзу. 30 января 1952 г. Черчилль доказывал в парламенте, что интересы Англии заключаются в защите от СССР и никто, кроме Америки не в состоянии этого обеспечить (Churchill W. S. Op. cit., p. 8335).

Советская пресса крайне отрицательно оценила переговоры, заявив, что они «закончились провалом, не дав желаемых для правительства США и для правительства Англии результатов ни по одному важнейшему вопросу». «Правда» доказывала, что переговоры усилили антиамериканские настроения англичан, а «Литературная газета» опубликовала подборку негативных цитат и оценок из западной прессы (Правда, 11, 19.1.1952; Литературная газета, 2.11.1952).

Таким образом, результатом англо-американской встречи на высшем уровне в январе 1952 г. стало не просто согласование взглядов двух стран на СССР, а установление взаимного соответствия внешнеполитических позиций. Соединенные Штаты окончательно утвердили свое положение в качестве лидера западного мира, а Англия перешла в категорию младших партнеров, утратив самостоятельность своей политики в отношении СССР. На протяжении почти четыре следующих десятилетий холодная война развивалась в форме противостояния между США и СССР, где страны Европы как Западной, так и Восточной, являлись одновременно и заложниками, и сателлитами и не имели реального голоса в решении вопросов мировой политики.