Предисловие к книге Р. С. Липеца

     Эта работа посвящена отражению в былинах жизни и культуры Древней Руси. Тема эта необъятна, и она здесь рассматривается на примере только одного, но очень яркого и специфического для Киевской Руси явления — знаменитых пиров «ласкового» князя Владимира Святославича. В былинах общественные пиры имеют важное архитектоническое и даже сюжетное значение, а в исторической действительности они представляли социальный институт, характерный для эпохи становления раннеклассового общества, именно в той форме, в какой эти пиры описываются в русском эпосе.

     Все это дает возможность через рассмотрение эпических пиров собрать как в фокусе и показать различные стороны древнерусской культуры, как материальной, так и духовной. При анализе пиров в былинах неизбежно должны рассматриваться и постройки — гридницы, где происходят пиры, с их архитектурой, убранством, сложными функциями и пр., и пиршественная утварь, вместе со всей обстановкой пира, и дары, которые предлагает князь Владимир на пиру богатырям, и музыкальные инструменты, а также предметы для игр, употреблявшиеся при состязаниях и других увеселениях, сопровождающих пиры. При изучении эпических пиров ярко выступает социальный облик богатырской дружины, для которой собственно и устраиваются пиры, ее взаимоотношения с князем, функции воинов, их «дума» о важных для Русской земли делах на пире-совете. В описании пиров выявляются следы дохристианской ритуальной трапезы, архаического деления общества, характерного для родо-племенного строя, где и возник некогда институт общинных пиров, и изменения в их структуре и функциях в эпоху Киевской Руси.
     В обстановке эпических пиров вырисовывается и культура древнерусского города, во многом знакомая по археологическим и историческим данным, что очень существенно для понимания исторических условий возникновения в то время нового жанра былин.
     Все это позволяет, опираясь на конкретный материал, поставить вопрос о времени и месте сложения русских былин как жанра и о специфике их историзма (богатейшее историческое содержание открывается, например, в «общих местах» былин, в направлении идеализации действительности).
     Эпоха Владимира Святославича, отраженная в былинах, — переходная, насыщенная пережитками старого, сосуществующего с новым. Соответственно в данной работе принимается за архаику в жанре былин то, что сохраняется от родо-племенного строя, а также эпохи военной демократии, за современную же историю в них — отражение эпохи Владимира I.
     Каждое явление, отраженное в былинах, берется, по возможности, в его динамике, в борьбе старого и нового, которая могла иметь место только в одно определенное время, принимая, что это явление не исчезло в народной памяти и не могло быть выдумано позднее.
     Изучение былин в таком плане по разным темам и обобщение результатов помогли бы определить нижнюю и позднюю хронологические границы былин, установить, что в них исконное и что модернизация, выявить историческую неповторимость, социальную обусловленность как жанра в целом, так и отдельных сторон его.
     В сюжетах, мотивах, персонажах и образах былин можно прощупать ту историческую обстановку Киевской Руси, в которую органически вписываются и сами былины, как часть древнерусской культуры.
     Данная работа, на наш взгляд, будет небесполезна и как сводка историко-бытовых реалий, запечатленных в былинах. Сопоставления былин в таком плане проводились еще в дореволюционной науке, и к ним нужно будет неоднократно обращаться, но в настоящее время они не только неполны (так как за последние десятилетия опубликованы многие фундаментальные собрания былин), но и интерпретация многих явлений и реалий в былинах нуждается в пересмотре с позиций марксистской методологии и в поправках с учетом конкретных достижений современной исторической науки. В свете изысканий советских ученых по-иному встает и вся история древнерусской культуры и вообще история Руси.
     Между тем специальных обзоров историко-бытовой стороны былин в последние десятилетия не делалось. Поэтому при современном состоянии фольклористики для разработки кардинальных проблем истории эпоса неизбежно предварительно, в частности, заняться изучением историко-бытовых реалий в нем, чтобы получить достоверный материал для теоретических построений.
     Это, конечно, крайне кропотливый труд сам по себе, который усложняется еще тем, что в большинстве изданных в XIX — XX вв. сборниках былин отсутствуют предметные указатели и даже глоссарии, хотя они «являются одним из важных подсобных материалов при освещении проблемы отношения былины к действительности» (211).
     Чтобы разработать хотя бы одну частную тему, затрагивающую, например, область материальной культуры, любой исследователь фольклора должен перевернуть постранично все многочисленные тома изданий былин с их россыпью вариантов, в которой трудно уловить наиболее характерную и ярче выраженную деталь в одном и том же по сюжету повествовании.
     Возможно, следовало бы задуматься над разработкой и изданием сводного предметного указателя по всем изданиям былин, аналогичного изданию «Свода археологических источников». Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что давно назрела необходимость изучения фольклора, в том числе и былин, как одной из отраслей древнерусской культуры, комплексно — не только фольклористами, но и археологами, этнографами, историками. Это ускорило бы, координировало и коррегировало их работу. Плодотворным, вероятно, было бы и непосредственное творческое содружество исследователей разных специальностей.
     При цитировании источников и ссылках на них в книге приняты условные сокращения. При текстах былин даются первые буквы фамилии собирателя, римская цифра или первая арабская означают номер тома, арабские после запятой — страницу; при ссылках на все остальные источники дается фамилия автора, сокращенное название работы, если работ несколько, римскими цифрами — номер тома и арабскими — страницы. В «Списке принятых сокращений» (в конце книги) помещены также сокращения названий ученых обществ, журналов и пр.
     Цитаты из текстов летописей и других древнерусских письменных памятников даются в транскрипции, приближенной к современной (без букв ѣ, ъ, i и пр.).