Убийство Александра II

Александр Грачев

Это был первый день весны. В небе ярко светило солнце, под ногами прохожих весело трещал тонкий лёд, на улицах звенел детский смех – настроение у всех было отличное. Не исключением был и высокий господин в цилиндре, длинном плаще и с тростью, медленно идущий по набережной Невы. На вид ему было около 30, что было необычно для его профессии – мало кому при его работе удавалось сохранять такой облик. Во всяком случае, из его знакомых. Человека этого звали Владимир Александрович, и он был наёмным убийцей.

Безопасная на вид трость легко раздвигалась и превращалась в нун-чаки. Правда, сам Владимир Александрович не знал названия своего оружия, поскольку в Японии никогда не был, и про себя называл свою необычную трость Аркашей. Аркаша много раз помогал ему в критических ситуациях, хотя лишать жизни он предпочитал небольшим стилетом. Впрочем, несмотря на то, что у него был невыполненный заказ – убийство одной революционерки, Софьи Перовской, - сегодня он ничью кровь проливать не собирался. Было так радостно, так легко шагать по снежному и одновременно солнечному Петербургу, глядеть на толпы детей, скользящих на коньках по льду Невы или катающихся на санках, на прохожих, идущих навстречу и как-то радостно жмурящихся от светившего в глаза солнца, ощущать под ногами упругую землю, припорошенную снегом. Он жил в этом городе с самого детства. Тогда, впрочем, он был в отбросах общества… Но его заметили. И вознесли на самый верх – абсолютное большинство заданий давало ему государство. Это произошло 15 лет назад, через несколько месяцев после создания Охранки. Порой частному лицу – тем более такому, как Владимир, имеющему связи во многих слоях общества – куда легче достать какую-либо информацию или добраться до кого-либо. Он вступал в дело тогда, либо когда Охранка заходила в тупик, либо когда им нужно было сделать что-то без привлечения внимания к этому делу. Почему они обратились к Владимиру в этот раз, он понять не могу. Дело было вот в чём: буквально позавчера они сумели схватить Андрея Желябова, руководителя Исполнительного комитета «Народной воли», но его гражданская жена, та самая Софья, ареста избежала. Руководитель Охранки, Судейкин – ему и только ему подчинялся Владимир – почему-то решил, что её стоит сразу убить и поручил это дело Владимиру.

Он несколько минут поразмышлял над этой проблемой, однако затем решил, что логику Судейкина ему не понять. Пока он задавался этим вопросом, перед ними медленно вырастало громадное здание Адмиралтейства. Владимир быстрым шагом пересёк Адмиралтейскую площадь и, попал на Невский проспект. Цели у этой прогулки не было, он просто наслаждался этим великолепным днём. Вскоре он понял, что ошибкой было его желание пройтись по шумному Невскому, и он, быстро перейдя на другую сторону, углубился в тихие петербургские переулки. Вскоре впереди заблестел лёд очередного канала.

Он вышел из незаметной подворотни на набережную Екатерининского канала, и быстро перешёл на другую сторону. Вспомнив, что вблизи Михайловский театр, он решил зайти в него. Владимир уже прошёл несколько десятков метров по улице, однако в этот момент слева, из Инженерной улицы, где и располагался театр, выехала богатая карета – видимо, это был какой-то важный сановник, или даже сам император. Судя по украшениям кареты, это был… сам Александр II. За его каретой следовали сани полицмейстера Дворжицкого – они пару раз встречались, и каждый раз Дворжицкий грозился когда-нибудь упрятать Владимира за решётку. Кучер на карете императора несколько раз щёлкнул кнутом, заставляя лошадей двигаться быстрее. Когда сани были в нескольких десятках метров от наёмного убийцы, он встретился с полицмейстером взглядом и еле заметно кивнул, приветствуя…

…Сзади, около самого канала, медленно шёл, шатаясь, молодой человек лет 20. Он уставился на женщину на другой стороне канала. Это женщина – Софья Львовна Перовская – стояла, намертво вцепившись в ограждение, отделявшее канал от набережной. Она не двигалась. Её глаза следили за каретой императора. И когда карета Александра II приблизилась к молодому человеку, она еле заметно кивнула. И тот бросил вперёд небольшой белый свёрток, сам сразу же отскочив назад… Бомба коснулась земли, и раздался оглушительный взрыв. Всё заволокло дымом, лошади встали на дыбы, послышались крики, мат, чьи-то стоны. Несколько людей кинулись к человеку, швырнувшему бомбу. Тот, как пьяный, еле передвигая ноги, бежал от них. Владимира отбросило на землю, осколок чего-то порезал ему руку. Пока к нему возвращался слух, дым медленно уходил, раскрывая воронку взрыва. Рядом, не так далеко от Владимира, лежал окровавленный мальчик, он слабо стонал; чуть подальше – какой-то казак, его откинуло от места взрыва на 4-5 метров.

Сходилась толпа. Карета императора, совсем немного повреждённая взрывом, проехала ещё несколько метров, затем осела набок. Сани полицмейстера, следовавшие за каретой правителя, остановились, оттуда выскочил Дворжицкий - раскрасневшийся, тяжёло дышавший – и побежал к карете императора. Дверца раскрылась, и оттуда вышел бледный Александр. Казалось, что он дрожит. Полицмейстер, скорее красуясь перед публикой, чем действительно желая узнать правду, спрашивал царя, не ранен ли тот. Государь рассеяно отвечал: «Нет…». Он медленно подошёл к бомбометателю, которого держали несколько человек. Внезапно всё затихло – абсолютно все слушали диалог между царём и его неудавшимся убийцей.

- Это ты? Ты бросал бомбу? – внимательно вглядываясь в лицо молодого человека, спросил император.
- Да.. Я… И…

Император перебил его:

- Кто таков?
- Мещанин… Мещанин Глазов, ваше… - бомбометатель запнулся и с ненавистью посмотрел в глаза Александру.
- По… Понятно… - Александр кивнул и отошёл от несостоявшегося убийцы; чуть раздражённо ответил полицмейстеру – Да-да, я в норме, слава Богу. Но вот… - Александр указал на мальчика.

А террорист, слыша слова императора, дёрнулся и прошептал:

- Ещё ли слава Богу? – и тихо рассмеялся. Никто не обратил внимания на эту фразу, слишком тихо она была сказана. И лишь внутри Владимира, уже приподнявшегося на локти, медленно нарастало беспокойство.

Император подошёл к маленькому мальчику и опустился перед ним. Медленно он прикрыл его глаза, уже безжизненные, но всё так же широко распахнутые. В мёртвой тишине послышалось: «Аминь», и тут же раздался чей-то плач. Он прошёл ещё несколько шагов и остановился перед погибшим казаком. Обе его ноги и одна рука были неестественно выгнуты, из левой ноги торчал обломок кости. Из раны медленно сочилась кровь. Александр сделал движение, будто стремился опуститься перед погибшим на колени – однако остановил себя, и лишь покачал головой.

Дворжицкий, успевший задать судорожным шёпотом несколько проигнорированных вопросов государю, теперь настаивал на том, чтобы срочно посадить императора в карету и отвезти его в Зимний дворец. Однако кучер императора не был согласен с Дворжицким и считал, что в состоянии отвезти императора во дворец. Они начали тихо переругиваться, а Александр медленным шагом направился вдоль Екатерининского сада – видимо, сам не понимая, куда идёт.

А там, прислонившись к решётке сада, стоял одинокий человек, не подбежавший с толпой к месту взрыва,… с белым свёртком в руке. Владимира охватило странное отупение, он с ясностью понимал, что сейчас произойдёт, и его мозг отчаянно работал, просчитывая все варианты, но он не мог двинуться, не мог встать, или хотя бы крикнуть… А затем он успокоился - в доли секунды Владимир решил, что ничего не предпримет… и снова дёрнулся, осознав, что совершает ошибку… Но тут человек, оторвав взгляд от Софьи Перовской, одним слитным движением кинул бомбу между собой и императором.

Их расшвырнуло в разные стороны. Бомбометателя – на решётку сада, императора – в сторону, по направлению к каналу. Дворжицкий, с искажённым лицом, что-то истошно орал. Солдаты, по приказу офицера, зачем-то начали ломать ограду. Казаки, отпустив поводья взбесившихся лошадей, обнажили шашки… Люди, до этого собравшиеся над телом погибших от первого взрыва, теперь разбегались в разные сторону, как будто обезумев… Когда дым рассеялся, все увидели – кто-то с ужасом, кто-то с облегчением, кто-то с искренним непониманием, кто-то с искренним интересом – окровавленного императора с раздробленными ногами, и его убийцу, висевшего на решётке.

Ровно в 15:35 толпа, собравшаяся на Дворцовой площади, увидела, как со штандарта спустили обычный флаг и подняли чёрный. Это означало смерть императора. В оцеплении вокруг дворца стоял один из его знакомых, и потому Владимир сумел проскользнуть внутрь. Навстречу ему бросился Судейкин…

- Император… умер?
- Да, или, может быть, ты считал, что мы просто так штандарт спустили? – начальник Охранки мотнул головой, пытаясь проглотить комок в горле.
- Теперь… императором станет Александр Александрович?
- Очевидно! – Судейкин оскалился. – Ты знаешь, что Александр Николаевич… - Георгий Порфирьевич смахнул непрошенную слезу, - ехал подписывать Манифест о созыве выборных для создания… Конституции.
-…Что..? – Владимир Александрович окаменел. Ему показалось, что он ослышался.
- Манифест! – внезапно злобно рявкнул руководитель Охранки. – Значит так, Владимир Александрович, Ваша задача – найти Софью Перовскую. Считайте, что я делаю Вам одолжение – мои ребята прекрасно справились бы и без Вас.
- А когда найду… убить?
- Нет… То есть… Привести к нам. Или, ещё лучше, навести нас на неё. Чем быстрее – тем лучше, - Владимир кивнул, скорее автоматически, чем действительно соглашаясь, и тут же спохватился.
- Постойте, Георгий Порфирьевич..! Я… могу отказаться?

У его собеседника расширились глаза.

- Что-о-о-о? – взревел он. - Ты… ты… Я… О, да. Ты можешь отказаться, - начальник Охранки медленно успокаивался. – То есть… нет. Извини, что сейчас закричал. Я… не хочу терять тебя, - он выпалил эти слова с каким-то пренебрежением, презрением, и даже ненавистью. – Я… понимаю. Ты же осознаёшь, какой шанс упускаешь?
- Да, - твёрдо сказал Владимир.
- Это твой выбор. Ты оставляешь государство в великую беду… - Судейкин глубоко вздохнул и, закрыв глаза, унял гневную дрожь в голосе. – И знай – государство этого тебе не забудет…

Через несколько дней, 10 марта, Владимир узнал, что Перовскую схватили. Это произошло днём, на каком-то людном месте; несколько людей, видимо, опознали её, и держали, не давая убежать, до прихода полицейских. Узнав об этом, он взял билеты на вечерний поезд, и следующим же днём уехал в Москву – развеяться. Ему не давала покоя одна мысль… Он, может быть, – была такая небольшая вероятность – он мог спасти императора…

Автор: Александр «Элек3х» Грачёв, 21 февраля 2011